class="p">Ваня послушно выполнял эти условия девушки: прощаясь на опушке, он обнимал и тискал девушку, целуя ее в шею, Даша со смехом вырывалась и убегала домой, а Ваня, разгоряченный, еще долго сидел на лавочке возле своего дома, вспоминая теплую упругость девичьего тела и взгляд ее бездонных голубых глаз при расставании. Потом он шел в дом, выпивал стакан молока, что оставляла ему Фрося на столе веранды, и бросался на свою кровать, подминая и тиская подушку, как – будто это была Даша, пока сон не одолевал его мечты о близости с девушкой. Часто ему во сне проходила Даша, совсем нагой, как он видел ее на реке, прижималась к нему всем телом, и Ваня просыпался в сладко – мучительном семяизвержении, которое случалось с ним наяву от сновидений.

Незаметно лето подошло к концу. Ваня хотя и не добился желаемого от Даши, но считал, что это лето он провел с пользой, встречаясь с девушкой, которая ему нравилась.

Накануне отъезда, вечером, Ваня долго обнимал и целовал Дашу в шею, прижимал ее всем телом к себе, чувствуя, как девушка ощущает желание его восставшей плоти войти в нее, отчего Даша содрогнулась и, наконец, отстранившись от него хрипловатым от волнения голосом, тихо сказала, впервые целуя Ваню в губы, бесстрастно, но нежно:

– Жаль Ваня, что ты барчук, а я крестьянка и нам никогда не быть вместе. Был бы ты крестьянским сыном, я сейчас же отдалась бы тебе полностью, всматриваясь, как твои разноцветные глаза туманятся страстью обладания мною. А осенью ты бы взял меня в жены, и жили бы мы долго и счастливо, как говорится в сказках. Но крестьянка барину женою быть не может, а быть полюбовницей я не хочу и не могу. Вот и приходится нам расставаться навсегда, не познав себя, как муж познает жену. Почему люди рождаются в разных сословиях и почему не могут быть вместе? Разве это справедливо?

Ты нравишься мне, я понравилась тебе – что еще нужно людям для счастья? Но ты дворянин, я крестьянка и у нас не может быть счастья на двоих.

Прощай Ваня, навсегда, и помни меня, а я буду помнить тебя как первого юношу, которого сама целовала в губы. Побежали, слышишь, отец кличет меня домой, опасаясь, чтобы мы не наделали глупостей, – закончила Даша, крепко и страстно поцеловала Ваню снова в губы, отчего у него закружилась голова и зазвенело в ушах, вырвалась из его объятий и убежала на зов отца, оставив юношу одного.

С опушки леса он видел, как Даша подбежала к своему отцу и покорно пошла за ним в дом, успев повернуться и тайком помахать Ване рукой на прощание.

Они скрылись во дворе, а тем временем отец Вани вышел из ворот усадьбы и уселся на лавочке, дымя самокруткой, и видимо поджидая сына. Ваня пошел к дому, делая вид, что возвращается с речки. Подойдя к отцу, он присел рядом и молча наблюдал, как солнце коснулось вершин деревьев и медленно катилось вниз, сгущая воздух отблесками заката.

Отец покурил, потом повернулся к Ване и, похлопав его по плечу, участливо сказал:

– Не расстраивайся сынок, расставанием с девушкой. Ты, только входишь в мужской возраст и у тебя будут еще и встречи и расставания, пока ты не найдешь себе девушку по сердцу и по душе. Потом женишься на ней, пойдут дети, в заботах о них, пройдут годы, и оглянуться не успеешь, как станешь стариком, как я, и будешь также сидеть у дома, поджидая, когда сын или дочь вернуться с посиделок.

Надеюсь, ты не согрешил с Дашей напоследок? Давеча отец её, Николай, заходил ко мне и остерегал, чтобы ты не причинил обиды его дочери. И так по деревне слух прошел, что вы встречаетесь на берегу и этот слух уже навредил репутации девушки, ну а если бы вы согрешили по молодости, то Николай обещался спалить нашу усадьбу дотла за девичий позор.

Хорошо, что все закончилось без греха и тебе завтра уезжать. Я сам был молод когда – то и знаю по себе, как тянет юношу познать женщину всю целиком. Вот тебе сынок пять рублей, когда приедешь к тёте Марии, сходи к какой-нибудь гулящей девке, что помоложе, заплати ей, и она научит тебя обращению с женщиной. За деньги, оно конечно не так сладко, как по симпатии, но сможешь понять, в чем суть, обладая женщиной, а дальше все уладится само собой, – с этими словами Петр Фролович, сунул в руки сына пятирублевую ассигнацию, которую Ваня машинально упрятал в карман, удивляясь поступку отца.

– Только тётке ничего не говори, – предупредил отец. Она и сама не против побаловаться с мужичком, но будет на меня ворчать, что сына послал к блудницам, если узнает. Не всё женщинам надо знать о нашей мужской жизни, а ты Ванюша, уже почти мужчина. Хватит горевать о Даше: помял, потискал её и довольно. У неё будет своя крестьянская жизнь, а у тебя будет своя, жизнь достойная дворянина, если выучишься и выйдешь в люди.

Нынче без капиталов наверх можно пробиться лишь через ученость – вот учись и учись сынок, пока есть такая возможность. Пошли в дом, а то Фрося будет ругаться, что ужин остыл: она запекла курицу к твоему отъезду, и будет обижаться, если мы не подойдем во– время.

Так, ничем, закончились встречи Вани с первой девушкой на заре своей юности, но он потом никогда не забывал, как впервые увидел нагую Дашу, выходящую из реки, после купания: с распущенными волосами в отблесках солнечного света на мокрой прекрасной фигуре девушки.

На следующее утро, Петр Фролович отправил сына с соседом на своей коляске в уезд, откуда Ваня должен был самостоятельно добраться поездом до Чаусс. Петр Фролович решил, что сын достаточно взрослый, чтобы самостоятельно добраться до тётки Марии, где ему оставался последний год обучения.

Добравшись до тётки Марии, юноша первым делом исполнил наказ отца посвятиться в мужчины с какой-нибудь гулящей девкой. В городке было заведение с девицами, которое содержала какая – то жидовка, но Иван не рискнул туда сунуться: городок небольшой и посещение им публичного дома не осталось бы не замеченным и могло получить огласку до смотрителя училища.

Товарищ по классу, с которым Иван поделился своим замыслом, посоветовал ему сходить в Заречье, где в двух – трех домах гулящие девки принимали клиентов за деньги. Он сам недавно посетил такой домик и остался, весьма доволен: девка оказалась молодой лет