Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не бедняцкая лачуга, но и не хоромы. Так, нечто среднее.
Аккуратный домик, в один этаж, с маленьким палисадничком, в таком и мы с Корсом жили. Уютно, спокойно…
Ирек ловко открыл ворота и прошел внутрь. Постучал в дверь.
– Госпожа Ирма! Госпожа Ирма?
Женщине, которая открыла нам дверь, было лет сорок. Мне она с первого взгляда понравилась, спокойная такая, домашняя, уютная… и из дома вкусно пахнет свежевыпеченным хлебом.
Я пригляделась.
Нет, не играет и не притворяется, она такая и есть. Заботливая хлопотунья. Немного шебутная и суетливая, да разве в этом есть что-то плохое?
Дело житейское.
Невысокая, плотненькая, вся какая-то округлая, полные щечки-яблочки, глаза цвета спелого каштана и такие же волосы…
– Скажите, а дочь на вас похожа? – непроизвольно вырвалось у меня.
И я увидела, как заиграли вокруг женщины совсем другие цвета. Кажется, домашнее хозяйство ее чуть да отвлекало. А сейчас… она словно завернулась в плащ из алого, серого, тревожного и злого. И оранжевые языки страшных мыслей почти обжигают.
– Риса моя…
По щеке скользнула слезинка, вторая…
Ирек посмотрел на меня волком, но ругаться не стал. Подхватил женщину под руку и потащил в дом.
– Пойдемте, госпожа Ирма, пойдемте, не надо тут, на глазах у всех…
Ага, надо, не надо, женщина разве что в голос не рыдала. Бедная тетка.
Мы принялись ее расспрашивать, и услышанное мне весьма не понравилось.
Жила-была девушка Риса. Младшая дочь в семье, любимая, чуточку балованная, но достаточно здравомыслящая. При такой-то матери!
Побаловать – безусловно, но и к делу приставить, и научить чему полезному…
Жила, замуж собиралась, за соседского парня. Тот хотел на лекаря доучиться, ему около года оставалось, вот они бы и сразу в Храм. А что такого?
Нет-нет, по сеновалам они не валялись. Риса четко усвоила, что мужчин может быть много, а вот честь и репутация у девушки в единичном экземпляре. Один раз опустишься, второй не поднимешься. И тебе по глазам будут стегать, и твоим детям, да и внукам тоже. Известно же, это высокородные блудить могут, а чем беднее, тем честнее.
Что еще можно в приданое принести?
Да вот это самое. И простыню до сих пор вывешивают, якобы постирать, а на самом деле…
И все-то было хорошо, жить бы, да радоваться, ничего беды и не предвещало. А потом девушка просто пропадает.
Нет, не загуливала, не задерживалась, не вертела подолом, дочка пошла в маму, серьезная девушка, не то, что ее подруга, Симка. Та тоже давно не заходит, кстати… вот уж шалопутная девка! Но к ней ходили, расспрашивали, а все одно, ни следов, ни человека.
Раз – и нету. Как корова языком слизнула.
Что делать-то?
Ну, что делать с матерью, я знала. Успокаивать. Она тут не при чем. Разве что соседей опросить? И жениха…
Так мы и поступили.
* * *
Жених Рины мне понравился.
Симпатичный серьезный парень, чем-то похожий на Миха. Основательный такой, уютный, спокойный. И невесту свою любит, это ясно видно. Стоит ему только заговорить о Рине, аж светится весь…
Только толку с того?
Он ведь тоже ничего не знает. Нет, не ссорились.
Не ругались, ничего между ними не было, на сеновал не ходили, с другими бабами… там – тоже нет. Пару раз он посещал бордели, да, так он же мужчина! И вообще, там все несерьезно.
Могли об этом донести Рине?
Знала она. Знала. Сам и рассказал. Не одобрила, конечно, но объяснения приняла. Это ведь не к женщине, это как… как нужду справить. Опять же, можно девственность хранить до свадьбы, но это лучше для женщины. А для парня такое ни к чему.
Разобраться-то они разберутся, что друг с другом делать, но намучаются.
Объяснения я приняла.
Вот приняла ли их Рина?
Не знаю. Остается только выяснять.
С кем бы поделилась девушка? Да с лучшей подругой, чего тут думать! Где можно найти эту Симку?
* * *
В доме Симки, носившей звучное имя Сималия, нас ждал неприятный сюрприз.
Девушка тоже исчезла. Примерно через пять – шесть дней после своей подруги. Как раз успела расследователям рассказать, что ничего не знает.
Я задумалась. Попробовала расспросить мать Сималии, но толку не было никакого.
Дама работала продажной девкой, выпивала, и плевать ей глубоко было на свое потомство. Наплодила?
Кое-как выкормила?
Ну и чего тебе еще, ползи, зарабатывай тем же местом!
Влепить бы ей с размаху, чтобы башка в одну сторону полетела, а ноги в другую!
Кажется, Ирек думал о том же самом, потому что расспрашивал он женщину в основном о том, с кем еще дружила девушка.
Ни с кем?
Да кто ж ее знает…
Желтый город, народ из небогатых, не всем есть дело до соседей, выжить бы…
Мы переглянулись с Иреком. Подумали, что одно исчезновение – это плохо, а два еще хуже, и пошли разыскивать друзей и знакомых. Кто-то же должен знать хоть что-то о девчонках!
К вечеру мы вымотались, как собаки, устали и сильно разозлились.
Кто-то?
Что-то?
Да мы обнаружили штук десять таких пропаж!
Только вот убивало отношение родственников к пропажам девчонок. А иногда и соседи так высказывались, что уши вяли… люди же кругом, а на деле – как в пустыне. Никого ничего не волнует.
«Она, небось, из дома сбежала, давно хотела…»
«Говорила, что уедет отсюда, вот и уехала, наверное, мне-то какое дело?»
«Таперича к мужику ушла, чего тут гадать?»
«Небось, где продается по дешевке, девка была оторви и брось…»
«Энта гадючка мне всю душу вымотала, пусть ее хоть об забор расшибут – наплевать!»
И куча заявлений в этом духе.
Вечером мы сидели с Иреком и подводили итоги.
Мужчина ерошил волосы, я грызла печенье, купленное специально для меня, и думала, что все сложно. Прослеживалась четкая линия.
Пропадали девушки. Все старше четырнадцати, но моложе восемнадцати, все – девушки, все средней привлекательности, по утверждениям свидетелей, все из не слишком благополучных семей, там кто пьет, кто бьет, кто гуляет, кто еще чего, все сами хотели уехать… и что это означает?
Ирек пожал плечами в ответ на мой вопрос.
– Шайна, это могут быть работорговцы.