— Это ещё почему? — спросил Саша.

— А у них считается, что после смерти невозможно жить без головы. Обезглавленный дух обречён на страшные муки: не сможет есть, не сможет найти жену в Подземном царстве, и друзей у него там тоже не будет. Кто же захочет общаться с человеком без головы? Все будут шарахаться от него, неприкаянного и ненавистного.

— Оригинальная постановка вопроса, — оценил Ваня. — Во всём мире рубили головы направо-налево, то есть казнили без мучений. А здесь, значит, нарочно придумали такой загробный мир, что человек согласен мучиться, лишь бы остаться с головой.

— Дикая логика! — поддержал Саша. — Я не хочу быть китайцем.

— Да-а, — протянул Ваня. — И они ещё называют европейцев варварами!

— Круг замкнулся, — подколол Саша. — Сейчас Оболенский заявит, что отметелит любого, кто назовёт его варваром, а Анюта будет снова объяснять, почему этого делать нельзя.

— Я уже чувствую, что объяснять придется ещё не один и не два раза, — вздохнула Аня. — Вы главное поймите. Китай слишком долго был абсолютно закрытой страной, иноземцев сюда пускали крайне редко и с большой осторожностью. А жестокие законы установили тысячелетия назад. Китайцы так чтят память своих предков, что никогда не меняют законов. Поменять закон —значит пренебречь традициями, стать преступником, варваром. Законы предков для них незыблемы.

— Ну, хорошо, — сказал Саша. — Это я усвоил. Но причём тут иностранцы? Они что, тоже обязаны подчиняться местным традициям? Их тоже подвергают пыткам? Я всегда думал, что иностранец обладает определённой неприкосновенностью.

— Здесь скорее наоборот, — ответила Аня. — Правда, в последнее время к иностранцам стали относиться немного лучше, во всяком случае, с оглядкой — после того, как англичане с французами практически захватили Пекин.

— Кажется, это называлось «опиумной войной», — вспомнил Саша. — Я где-то читал.

— Правильно, — кивнула Аня. — В общем, иностранцев теперь в Пекин пускают. Но каких? Либо это купцы, либо сотрудники посольств, либо проповедники-миссионеры — все находятся под защитой своего флага, но всё равно стараются держаться вместе. А мы? Приблудные какие-то. Случись что, некому будет и вступиться. За какую категорию себя выдавать?

— Тяжелый случай, — констатировал Ваня. — Мы здесь одиноки, как ветер в поле. Давайте примкнём к какой-нибудь миссии.

— А у тебя есть верительная грамота, одинокий ты наш? — спросила Аня.

Ваня почесал в затылке и грустно сказал:

— Я могу только сразу в лоб.

Никто даже не улыбнулся.

— Послушайте, — вступил в разговор генетик, ставший здесь, на китайской земле совсем немногословным. Все с надеждой повернулись к нему: всё-таки человек с опытом и постарше, значит, должен решить проблему. — Давайте попробуем обратиться в посольство или к миссионерам. Да, у нас нет официальной грамоты, но можно сказать, что мы её потеряли или, что нас ограбили по дороге. Логично?

— Логично, — сказала Аня. — Только не в посольство. Там будут дотошно всё выспрашивать. А вот в духовную миссию, пожалуй, обратиться можно… Погодите, я сейчас вспомню, где располагается русская духовная миссия, — девушка прикрыла лицо ладонями, чтобы лучше сосредоточиться и через некоторое время уверенно сообщила: — Место называется Северным подворьем. Это в северо-восточной части Пекина, недалеко от городской стены.

— А отсюда очень далеко? — полюбопытствовал Ваня.

— Да, в общем, нет, — прикинула Аня. — Мы должны успеть ещё до начала шумного рабочего дня. Надо только как следует продумать, кем представляться.

— Да наврём чего-нибудь. Мол, отстали от торгового каравана, отошли ненадолго водички попить и опоздали к последнему верблюду, — Ваня был в своём репертуаре.

— Мне не нравится твой легкомысленный настрой, — пожурила Аня.

— Не обращайте внимания, — посоветовал Сергей, — это у него защитная реакция на опасность. А вариант с караваном, конечно, не проходит: тут их мало, и миссионеры, наверняка, в курсе торговых дел с Китаем. Надо придумать ситуацию, при которой мы оказались в Пекине почти случайно. Понимаете, чем ближе к правде, тем лучше.

— Тогда мы просто путешественники, — предложил Саша.

— Как Афанасий Никитин, что ли? — хихикнул Ваня. — Он тоже один, без всяких сопровождающих и царских грамот отправился искать Индию.

— Это какая-то новая версия, — улыбнулся Саша. — Афанасий Никитин снарядил два корабля и присоединился к каравану посла Ширванского ханства, который возвращался домой из Москвы. Никитин рассудил, что одному путешествовать небезопасно, а у посла была охранительная грамота. Правда, за долгую дорогу он потерял и товары, и самого посла, так что до Индии добрался уже налегке и в одиночку…

— Вот видишь, — поймал его на слове Ваня. — Всё-таки в одиночку и без всяких охранительных грамот. Я всё правильно сказал!

— Да хватит вам спорить! — одернула их Аня. — При чём здесь Афанасий Никитин из XV века? Ближе к нам Пржевальский, кажется, он еще жив и, тем более, этот… Семёнов-Тян-Шанский. Они как раз организовывали экспедиции в Центральную Азию, то есть в эти края. А вообще, не надо нам ни на кого ссылаться, прикинемся путешественниками — и всё, а детали придумаем, пока идти будем.

Они решительно поднялись и Ваня сказал:

— Ну, что, в какую нам сторону?

Аня вдруг замялась:

— Вообще, пока направо… Вот только…

— Что ещё? — всполошился Саша.

— Наша одежда…

— Сразу убьют за неё? Или дадут помучиться? — деловито осведомился Ваня.

Однако в это утро шутки его как-то не имели успеха, и Ваня сменил тему:

— Как мне надоели эти переодевания!

— А, по-моему, тебе понравилось ходить в платьях египтян, — вдруг засмеялась Аня, вспомнив совсем недавний «маскарад». — Ты ещё всем говорил, как это удобно.

Ваня посмотрел на девушку грозно:

— Ничего тебе сказать нельзя. Всё ставишь с ног на голову.

— Да ладно, не скромничай, — продолжала хихикать Аня. — Тебе платья очень даже шли…

— Тихо! — приложил палец к губам Саша. — У тебя слишком звонкий смех — весь город разбудишь.

— Вообще-то они уже проснулись, — Аня взяла себя в руки. — Просто на улицы ещё не вышли.

— Вот как раз и выйдут. Увидят нас и вызовут полицию.

— Какая полиция, Сашка?! Ты просишь не смеяться так громко, а сам меня смешишь. Тут весь народ, как полиция. Поволокут к мандарину, то бишь, местному начальнику, он соберёт судей и…

— Всё понятно, — остановил её Ваня. — Дальше можешь не продолжать. Про кишки, которые куда-нибудь намотают, мы сами додумаем.