Ну как ему откажешь…

Настасья Кирилловна опрыскивала юную араукарию, которая пошла в рост, но почему-то искривилась. Даже на фоне бурных событий, грозивших разрушить привычный ход жизни, она могла расстраиваться не о себе и о муже, а о своей тропической хвойной питомице, которая может жить многие десятилетия, но вот этот дефект делает ее уязвимой. Настасья-то понимает, что растение пошло своим путем, но вот поймут ли это потомки? Не выставят ли ее на верную гибель на лестничное окно, как делают те, кто вроде как облагораживает подъезд, а на самом деле избавляется от впавших в немилость комнатных фаворитов. Это же… словно сдать родную душу в дом престарелых!

Никак не получалось думать о насущном. Потому что морок неопределенности добивал, и казалось, что в любую минуту небеса могут разверзнуться, и тогда на семью обрушатся сума, тюрьма и вечный позор. После абсурдного заключения под стражу и последующего не менее алогичного освобождения Илью не трогали. Но адвокат Зеленцовой, который вместе с товаркой в тот злополучный день просидел у Кадочниковых до позднего вечера и съел весь гороховый суп, нагнетал непременные осложнения. Настасья Кирилловна неблагодарно жалела, что не смогла отказать в приеме спасителям после возвращения из полиции, но разве у нее был выбор?! А спасители оказались труднопереносимыми. Как послушать адвоката, так:

— Поверьте мне, кого-то непременно посадят! — упивался он будущими репрессиями и, конечно, своей грядущей ролью вызволяющего из застенков. — Сейчас всех дольщиков вызовут, у кого-то в показаниях обязательно найдут зацепку, начнут плющить по новой. За смерть прокурора ответит, конечно, невиновный.

— А о какой зацепке речь, если я тут ни при чем? — нервно перебил Илья.

— Вы, может быть, и ни при чем, — с оттенком недоверия вещал шаткий заступник. — Но на ком-то непременно отыграются, попомните мое слово!

Адвокатская вера в зло судебной системы была столь неколебима, что Настасья Кирилловна не выдержала и предложила:

— Может, кто-то хочет выпить?

Никто не знал, как тяжело ей далось это предложение. Ей, жене бывшего алкоголика. Но ремиссия Ильи длилась уже много лет, он давно уже с виду спокойно реагировал на выпивающих окрест… когда все спокойно. Однако теперь, в момент стресса, возможен срыв. И все же Настасья Кирилловна решила рискнуть. Она надеялась, что, когда напряжение снимется, она сможет задать главный вопрос: возьмется ли этот неадвокатистый правозащитник вести Илюшино дело, если все обернется худшим образом. И чего это будет стоить! Астрономической суммы — или доступной из разряда «все продать и у всех назанимать». Настя робко полагала, что непрезентабельность подачи может сделать услугу дешевле. Да и сколько стоит сегодняшнее спасение, тоже понять не мешает. Очень странно, что вопрос до сих пор не всплыл. Может, есть какие-то правила на сей счет? Настасья была абсолютным профаном…

В любом случае ей казалось, что снятие стресса старым добрым коньяком, припасенным для гостей, не помешает и придаст ей смелости.

Но хитроумный план потерпел фиаско, когда рыцарь абстинентного образа категорически отказался от выжимки из философского камня. А вот доселе притихшая Зеленцова очень оживилась! Илюша с обреченным благоразумием ушел в отказ, и в результате выпивали только дамы. То есть Настя, пригубив, тревожно оглядывала присутствующих в ожидании удобного момента для деликатных вопросов, а Зеленцова выпила рюмку одним махом… и вдруг заявила, что на днях видела Помелышева. Живым.

— Ребятушки-козлятушки, понимаете, ужас не в том, что мы все под подозрением. Ужас в том, что он при этом жив! Как Павлик Морозов, мать твою…

— Так! У Катеньки пошли страшные истории из советского пионерлагеря, — съязвил адвокат. — Ей больше не наливать.

— Нет, подождите! — встрепенулась Настасья. — Как это?! Как то есть — жив?

Илья, который при виде чужих алкогольных возлияний старался казаться снисходительным и принимающим мир во всем его многообразии, зачем-то спросил:

— А почему как Павлик Морозов?

Как будто это имело значение! Настасья Кирилловна с отчаянным изумлением зыркнула в его сторону, хотя тут же одернула себя — дескать, человек пытается быть непосредственным, чем лишний раз подтверждает свою невиновность. Но что-то в этой щадящей версии ее не устраивало…

— Про Павлика Морозова есть песня. Чё, не слышали? Да не суть! — махнула рукой Зеленцова. — Понимаете, я не знала, как об этом рассказывать! Думала — ну что я на это могу услышать? Только то, что у меня крыша в пути. Но я его действительно видела!

— А чего ж за хвост его не поймала? — усмехнулся адвокат.

— Я же говорила — все только издеваться горазды. А я правда видела! Он садился в машину. У какого-то посольства рядом с Арбатом. Я не успела подойти поближе — обалдела, разумеется! Попыталась сфоткать номер авто, но получилось плохо, смазанно. Потом я долго себя пыталась убедить, что ошиблась. А что еще оставалось?! Мне еще пришло в голову, что это был призрак — ведь это их камера не берет, как рассказывают. Я потом много читала об этом… И к кому я могла прийти с этой историей?

— Да вот хотя бы к нам, — пробормотал Илья, разливая коньяк и пристально разглядывая Зеленцову, нервно разминающую картофелину со сметанной подливкой от салата.

— В итоге я и пришла к вам! И вы мне тоже не очень-то верите, — обиженно парировала она, и ее голубые глаза уже начали слегка мутнеть от крепкого напитка.

— Я верю! — порывисто возразила Настасья Кирилловна. — Я с самого начала подозревала, что с этой кончиной Помелышева не все чисто. Думаю, вполне возможно, что это инсценировка!

Разумеется, ей только сейчас пришло в голову про инсценировку. Но как было не поддержать «Катенькину страшную историю», если она бы всех спасла… Вопрос о смысле такого сюжетного виража пришел секундой позже. Зачем Помелу инсценировать свою смерть, а потом преспокойно разъезжать по городу, попадаясь на глаза Зеленцовой? И тем не менее — какой заманчивый абсурд!

— А что же ты следователю не поведала о своем видении? Или сразу на «Битву экстрасенсов» пойдешь? — продолжал язвить адвокат, что вовсе не нравилось Кирилловне. «Он с ней словно со стареющей придурковатой женой…»

— Между прочим, ему еще не поздно сообщить! — неожиданно подбодрил «духовидицу» Илья, проигнорировав поднадоевшую адвокатскую иронию.

«Мы все сходим с ума, — меланхолично подумала Настасья. — Не надо было им давать спиртное. Совершенно не тот случай!»

— Люди добрые, — приосанился правозащитник. — Давайте не будем дурь гнать. Понимаю, что вы насмотрелись сериалов и начитались историй об инсценировках убийств в войнах враждующих кланов…

— Я не смотрю сериалы! — холодно перебил его Илья.

Адвокат даже не взглянул в его сторону и продолжил:

— …но пора бы и меру знать. Илья Андреевич, а вам нужно посерьезней отнестись к ситуации. Хотя бы потому, что это не вы отправились на встречу со следователем за компанию с этим… как его… Валентином Осиповым, а это вас вызвали на допрос! А вы попросили составить вам компанию. Сейчас происходит какая-то заминка в следствии, и до сих пор не готова экспертиза, но если в квартире жертвы обнаружат вашу ДНК…