К сожалению, не всем удавалось привыкнуть к новшеству. И сержант Артемьев относился как раз к таким бедолагам.

— Расскажи подробно, что ты делаешь, когда на цель заходишь? — предложил Григорий. Авось из рассказа станет понятно, в чем ошибка.

Пашка страдальчески скривился, будто лимон проглотил.

— Да не знаю я! — почти выкрикнул он. — Я уже все перепробовал, не получается!

— Погоди, не верещи, — поморщился экспат. — Не хочешь рассказывать, не надо. Давай я тебе объясню, что и как делаю, а ты послушай. Вдруг увидишь свою ошибку?

— Ладно.

— Долетели до ворога, — начал Дивин. — Начинаем атаку. Исходим из того, что бомбим с высоты, а не с бреющего. Скажем, тысяча — тысяча двести метров для начала. Итак, плавно ведем цель по левому обтекателю мотора. Маневрируем, не забываем следить за воздухом. Облегчаем винт, даем полные обороты — запас мощности нам не помешает. Не упускаем из вида цель, ее в это время должна постепенно накрывать передняя кромка крыла. Делаем энергичный доворот влево, падаем в пике. Держим цель под верхней дужкой на бронестекле. Следим за высотой: запомни, если на высотомере, к примеру, указано шестьсот метров, то фактически — четыреста.

— Почему? — заинтересовался Артемьев.

— Показания чуть запаздывают, — терпеливо пояснил Григорий. — Не перебивай. На чем мы остановились? А, да, тянем ручку. Вторая дуга перекрывает цель. Жмем кнопку бомбосбрасывателя. На приборной доске загорается зеленая лампочка — бомба пошла. Левый крен, правая педаль, идем в набор высоты.

— А дальше?

Дивин оглянулся. Надо же, пока рассказывал, не заметил, что к ним подошли еще несколько летчиков.

— А все, — обескураживающе улыбнулся он, — цель поражена!

Пилоты задумались, осмысливая его рассказ. А потом на Григория обрушился настоящий шквал уточняющих вопросов. Старший сержант терпеливо отвечал. А как иначе, ведь этим ребятам не сегодня завтра в бой. И лучше, если они пойдут в него подготовленными. Конечно, он не может поделиться с ними скоростью реакции, остротой зрения, но, хотя бы, объяснит теорию. Вдруг да поможет?

Наконец, товарищи отстали. А к экспату подошел один из инструкторов.

— Молодец, — похвалил он вскочившего летчика. — Да брось тянуться, присаживайся. Я тут постоял, послушал — хорошо объясняешь, доходчиво. Не хочешь остаться у нас?

— Зачем? — осведомился с подозрением Григорий.

— Летчиков обучать.

— Нет, спасибо, — отказался Дивин. — Я лучше обратно, в полк.

— Жаль, из тебя получился бы отменный инструктор, — командир разочарованно вздохнул. — Но ты подумай еще хорошенько.

А чего тут думать, воевать надо. Экспат бросил окурок в ведро с песком, поднялся со скамейки и пошел обратно к учебному самолету.

* * *

— Младший лейтенант Дивин прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы!

— Прибыл, значица, — Хромов придирчиво оглядел экспата с ног до головы. — А что, молодец. Орел! Смотри, комиссар, какого бравого летчика воспитали, а?

Батальонный комиссар тепло улыбнулся.

— Здравствуй, Дивин. Как добрался, устал, поди, с дороги?

Григорий смущенно улыбнулся.

— Есть немного. В транспортнике растрясло здорово.

— Это тебя с голодухи, — авторитетно заявил комполка. — Знаю я, как в тылу кормят, это тебе не фронтовые нормы. Мы тут, правда, брат, нынче тоже не шикуем. — Майор с огорчением вздохнул и побарабанил пальцами по поверхности стола. — Вовремя приехал, может быть, с твоим приездом все наладится. Ладно, не делай удивленное лицо, сам поймешь, чай не маленький. Иди лучше к своим. Узнай там у дежурного, в каком они домике разместились. Да, ты ведь на ужин опоздал… Извини, Дивин, сегодня придется потерпеть.

— Обойдусь, товарищ майор. У меня тушенка есть, не помру.

Полк вновь остановился в том же самом доме отдыха под Куйбышевом, что и в прошлый раз. Поэтому найти маленький коттедж, где расположились пилоты второй эскадрильи, оказалось несложно даже в темноте. И уже совсем скоро Григорий толкнул скрипучую дверь, предвкушая встречу с друзьями. Надо же, оказывается, у него здесь все-таки друзья. Причем самые настоящие, проверенные боем. Дивин улыбнулся. Зашел в комнату и…

— Что за херня?! — вырвалось у него от неожиданности.

— А, Гришка, ты? Приехал. Ну заходи, чего застыл в дверях?

В комнате накурено, хоть топор вешай. Малахов сидел за столом в несвежей нательной рубахе. Небритый, с помятым, отечно-серым лицом. Перед ним стоял стакан с водкой, тарелка с надкушенным огурцом и какой-то квелой зеленью. Консервная банка полна окурков. На полу несколько пустых бутылок.

— Что с тобой?

Капитан вяло отмахнулся, глядя мимо экспата. Глаза пустые, равнодушные. Взял со стола стакан, лихо опрокинул и шумно выдохнул.

— У тебя деньги есть?

— Есть, конечно, что за вопрос, — удивился Григорий. — Сколько нужно?

Комэск смешно зашевелил губами, что-то подсчитывая, но, похоже, сбился. Гневно сдвинул брови и со всей силы ударил кулаком в стену несколько раз.

— Катункин! А ну, мухой сюда! Кому говорят?!

В соседней комнате что-то упало, послышалось раздраженное ворчание, кто-то спрыгнул с кровати — заскрипели пружины. Открылась дверь, на пороге возник всклокоченный, сонный сержант.

— Ну что еще? О, товарищ младший лейтенант! Поздравляю со званием. Рад, что вы вернулись.

— Ты зубы не заговаривай, — Малахов закашлялся. — Дуй за водкой!

— Мне не продадут больше, — насупился Катункин. — Говорят, в долг не отпускают.

— Так, а ты расплатись, — комэск тихо засмеялся и ткнул пальцем в Григория. — Младший лейтенант сейчас тебе денег даст. Ведь дашь, дружище?

Экспат нахмурился. Происходящее ему совсем не понравилось.

— В бочке у крыльца вода есть?

— Была вроде, — настороженно отозвался сержант. — А вам зачем?

— А это не мне. Ну-ка, пособи!

Дивин поставил на пол у вешалки свой чемоданчик и решительно шагнул к капитану.

— Чего заснул? — прикрикнул он на боязливо жмущегося Катункина. — Бери его и потащили!

Через полчаса относительно трезвый после принудительного макания в бочку и потому злющий, как черт, Малахов вновь сидел за столом, а Дивин вместе с повеселевшим сержантом наводили в доме порядок.

— Устроили тут похабель, — ругался младший лейтенант, энергично орудуя мокрой тряпкой. — Где Прорва, почему за командиром не смотрит? В доме скоро пауки и мыши гнезда совьют! Окно пошире открой, пускай протянет хорошенько.

— Он у поварихи своей живет, — наябедничал Катункин. — Мы как сюда въехали, так он практически сразу к ней и слинял.