— Это ваше дело.

— Я всего лишь жрец…

— Или вы обладаете достаточным честолюбием, или не годитесь для подобного дела. Если ваши действия проявляются лишь в том, что вы ноете о своих разочарованиях, вы меня не интересуете.

— А если бы мне удалось дискредитировать людей фараона?

— Преуспейте в этом, и мы снова увидимся. И, безусловно, этой встречи никогда не было.

Для Доки снова забрезжила надежда. Он покинул особняк Шенара, строя бесчисленные и несбыточные планы, решив, что пока ищешь, может прийти вдохновение.

Шенар был настроен скептически. У этого человека были определенные возможности, но он казался нерешительным и слишком поддающимся влиянию. Испуганный своей собственной отвагой, он, несомненно, откажется выступить против Рамзеса. Но не стоило пренебрегать возможным союзником, так что он принял верную стратегию, чтобы узнать истинную сущность второго жреца Амона.

Рамзес, Моис и Бакен приехали на стройку, где работали ремесленники, сооружавшие гигантскую залу с колоннами, о которой мечтал Сети и которую построит его сын. Поставка блоков происходила без опозданий, слаженность основных работ была непрерывной, каменные столбы, символизирующие стебли папируса, появившиеся из первичного океана, поднимались один за другим.

— Ты доволен своими рабочими? — спросил Рамзес у Моиса.

— Управлять Сари нелегко, но мне кажется, что я подчинил его.

— В чем заключается его проступок?

— Он относится к рабочим с недопустимым презрением и пытается урезать их питание, чтобы поживиться.

— Заставь его предстать перед судом.

— Это ни к чему, — решил еврей, развеселившись. — Я предпочитаю иметь его под рукой. Как только он перейдет допустимые границы, я сам займусь им.

— Если ты его слишком заденешь, он начнет жаловаться.

— Будьте спокойны, Великий Царь, на этот счет: Сари — трус.

— Разве он не был вашим наставником? — спросил Бакен.

— Да, — ответил Рамзес, — и он был действительно знающим воспитателем. Но какое-то безумие овладело им. Учитывая тяжесть его преступлений, другой на моем месте сослал бы его на каторгу в оазис. Я надеюсь, что работа поможет ему обрести разум.

— Первые результаты не впечатляют, — пожаловался Моис.

— Твое упорство довершит дело… но не здесь. Через несколько дней мы уезжаем на Север, и ты с нами.

Еврей казался раздосадованным.

— Этот зал с колоннами не закончен!

— Я доверяю эту заботу Бакену, четвертому жрецу Амона, которому ты дашь необходимые советы и указания. Он доведет работу до конца, а также займется увеличением храма Луксора. Какое это будет чудо, когда двор с колоннами, пилонами и обелисками увидит свет! Пусть работы продвигаются быстро, Бакен, возможно, судьба отмерила мне краткий срок, а я желаю освятить эту роскошь.

— Ваше доверие — честь для меня, Великий Царь.

— Я не назначаю тряпичных кукол, Бакен. Старый Небу будет выполнять свои функции, а ты свои, он — управлять Карнаком, ты — стройками. И ты, и он должны предупредить меня в случае возникновения трудностей. Принимайся за работу и думай только о ней.

Фараон и Моис покинули стройку, пройдя по аллее, окаймленной тамариском, ведущей к святилищу богини Маат, закону, истине и справедливости.

— Мне нравится бывать здесь, — признался царь. — Мой дух отдыхает здесь, а мое видение более ясно. Как повезло этим жрецам, но они забывают об этом! В каждом камне ощущается душа богов, в каждом храме слышны их послания.

— Почему ты заставляешь меня покинуть Карнак?

— Нас ждет восхитительное приключение, Моис. Ты помнишь, когда мы говорили об истинном могуществе с Ашей, Амени и Сетау? Я был убежден, что им обладает лишь фараон. Оно притягивало меня, как пламя мотылька, и я бы сгорел, если бы мой отец не подготовил меня к тому, чтобы жить в нем. Даже когда я отдыхаю, оно горит во мне, требует, чтобы я строил.

— Что ты задумал?

— Это настолько велико, что я еще не решаюсь говорить об этом с тобой, мне надо все обдумать во время путешествия. Если только боги благословят меня на осуществление замысла, ты будешь непосредственно участвовать в этом.

— Признаюсь, ты меня удивил.

— Почему?

— Я был убежден, что царь забудет своих друзей и будет озабочен лишь придворными, думами о государстве и властными приказами.

— Ты плохо думал обо мне, Моис.

— А ты изменишься, Рамзес?

— Человек меняется, желая достигнуть цели. Моя цель — это величие моей страны, и это неизменно.

Сари, бывший воспитатель Рамзеса, продолжал кипеть. Он был понижен до управления несчастной группой кирпичников, он, учивший элиту царства! А этот Моис, который постоянно ему угрожал, пользуясь своей физической силой! С каждым днем он все меньше выносил унижения и насмешки. Он попытался восстановить против еврея рабочих, но популярность последнего была такова, что его критика не нашла никакого отклика.

Моис был всего лишь исполнитель. Нужно было поразить того, кто вверг его в нынешнее несчастье и отчаянье.

— Я разделяю твое мнение, — согласилась его жена Долент, сестра Рамзеса, разлегшаяся на подушках. — Но решение, которое ты предлагаешь, кажется страшным, таким страшным…

— Чем мы рискуем?

— Мне страшно, дорогой. Подобные действия могут обратиться против их исполнителей.

— И что же? Ты забыта, презираема, а я, я терплю отвратительное отношение! Как можно продолжать так жить?

— Я понимаю, Сари, я понимаю. Но дойти до такого…

— Ты пойдешь со мной или я пойду один?

— Я твоя жена.

Он помог ей подняться.

— Ты хорошо подумал?

— Я думаю об этом постоянно уже более месяца.

— А если… нам откажут?

— Никакого риска.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

— Я предпринял меры предосторожности.

— Они будут достаточны?

— Даю тебе слово.

— Разве нельзя избежать…

— Нет, Долент. Решайся!

Пара, скромно одетая, пошла пешком по переулку, ведущему в рабочий квартал Фив, где жило много иноземцев. Чувствуя себя не в своей тарелке, сестра Рамзеса шла, прижавшись к мужу, боясь сбиться с пути.

— Мы потерялись, Сари?

— Конечно, нет.

— Еще далеко?

— Пара кварталов.

Их рассматривали, считая за чужаков. Но Сари упрямо шел вперед, хотя его жена все больше дрожала.