— Неплохой подход.

— Мне тоже нравится. Арман Феликсович подарил путевки в жизнь многим молодым умникам. Без него большинство так и сидело бы с разработками на уровне идей.

Офис Фельдмана располагался в самом обычном здании. Никакой видимой крутизны, призванной пустить пыль в глаза и заставить поверить, что здесь обитает не человек, а центр вселенной. Лифт отправился вовсе не на верхотуру, а на четвертый этаж, который, правда, целиком принадлежал Фельдману и его «подопечным».

Ждать в приемной не пришлось. Большой начальник сам вышел встречать гостей. Высокий, холенный, со спортивной фигурой. На висках серебрилась седина, но она, скорее, придавала шарма, нежели старила. Он обнял Жанну. Дружески, без намека на фамильярность. Обменялся рукопожатием со Стасом.

— Проходите, устраивайтесь и рассказывайте, что натворил мой обормот.

Стас невольно вспомнил собственного родителя. Все его грубые и обидные слова в свой адрес. Но ведь Гера, действительно, мерзавец. Доставать инвалида, а потом еще и побить Хуже не придумаешь. Сам Стас в юности при всей любви к закидонам в рукоприкладстве замечен не был.

— Арман Феликсович, мне жаль, что пришлось приехать по такому поводу, — начала Жанна после короткой паузы. — Но я считаю, что без внимания ситуацию оставлять нельзя. А сам Станислав Юрьевич, — она кивнула на помощника, — не в силах на нее повлиять.

— Сотрудник твой, значит?

— Да. И друг. Близкий друг. Мы встречаемся.

Фельдман лукаво приподнял брови, а Жанна продолжила:

— Дело в том, что брат Стаса Семён проходит реабилитацию в той же центре, что и Гера. Семён инвалид-колясочник с семи лет. Сейчас ему семнадцать. Этот центр он посещает каждый год. Не заработал ни единого нарекания. До сегодняшнего дня. У них вышел конфликт с Герой.

— Конфликт, — усмехнулся Фельдман. — Знаю я Герины «конфликты». Рассказывай дальше.

— Была драка и…

— Мальчик серьезно пострадал? — перебил Фельдман. Но вопрос адресовал не Жанне, а Стасу. Лицо перекосилось от гнева.

Стас с трудом удержался от желания вжать голову в плечи. Но на выручку пришли воспоминания, как он держался перед разгневанным отцом. И Стас ответил. Спокойным тоном:

— Синяк под глазом и губа разбита. Но дело не в этом. Семёна выгнали из центра. Сказали, больше никогда не примут. А вашего сына оставили.

Возможно, последнюю фразу не следовало произносить. Но Жанна же сказала, Фельдман любит, когда с ним говорят начистоту.

— Идоты! — прорычал тот в ответ и грохнул кулаком по столу.

Поднялся и подошел к окну. Глядел на город и о чем-то раздумывал. Жанна молчала, не мешая ему принимать решение. А Стас… Стас снова не сдержался.

— В этом всём есть и моя вина. Я знал о конфликте, но не вмешивался.

Фельдман отвернулся от окна и уставился на Стаса. С любопытством. Но без осуждения. Сначала он предпочитал выслушать, а потом делать выводы.

— Семён говорил. Точнее, сестра говорила, что его в центре достает другой парень. Она даже справки навела. Нашлись общие знакомые. А я… я оставил всё, как есть. Не потому, что не хотел влезать. Семён… он ненавидит, когда его считают… хм… ущербным. Простите за грубое слово. Моё вмешательство означало бы, что я не считаю его способным решить проблему. Семён хотел разобраться во всем сам. Без заступничества. Так и сказал: «мужик я или где»? Вот я и умыл руки. Не думал, что до такого дойдет.

Фельдман улыбнулся.

— Правильный у тебя брат. Решение, достойное уважения. Ты и сам поступил верно. Заступничество только б раззадорило моего паразита. Не переживай о реабилитации брата, Станислав Юрьевич, — Фельдман вернулся за стол и взял ручку. — Я решу вопрос. Пусть эти бестолочи в следующий раз хорошенько подумают прежде, чем больного парня выставлять ни за что. Так, Семён Юрьевич, значит. А как фамилия?

— Александровский.

Ручка, которая успела вывести на бумаге имя и отчество, остановилась. Фельдман посмотрел на Стаса задумчиво.

— Удивительное совпадение. Фамилия не столь распространенная. Александровых хватает. Александровских гораздо меньше. Я к тому, что был у меня когда-то знакомый. Лет пятнадцать назад. Юрий Александровский звали. Заводом руководил. Не здесь. В одном из моногородов гораздо восточнее. Мы тогда только начинали наше дело. Я искал производственную базу для разработок первых подопечных. Никто не брался. Заказ маленький. Такой никому неинтересен. Но с Александровским мы договорились. Причем, на выгодных для нас условиях. За три года мы еще не раз к нему обращались. Всегда оставались довольны. Потом пришлось искать другое производство. С новым руководством завода сработаться не вышло. Юрий Дмитриевич погиб во время пожара. С женой и всеми детьми. Я только потом узнал и…

Фельдман замолчал, заметив выражение лица Стаса.

— Всё-таки родня? — спросил хрипло.

Стас кивнул.

— С двумя детьми погиб, не со всеми, — проговорил через силу. — Нас пятеро было. Осталось трое.

— Так, значит…

— Да. Отец. Был.

Фельдман тяжело вздохнул.

— Сожалею о твоей потере, Станислав Юрьевич. Прости за мое удивление. Мне сказали, в том пожаре никто не выжил. Вся семья погибла в одну ночь.

Стас выдавил благодарную улыбку, понимая, что Фельдман искренен.

— Не вся семья. Я в то время тут жил, учился в вузе, а самая младшая сестра ночевала у подружки. Из дома спасся только Сёмен. Но упал неудачно, когда выбирался из окна. С тех пор он в коляске.

С губ Фельдмана сорвалось нечто, напоминающее рычание.

— То есть, твой отец меня здорово выручил, помог начинающему бизнесу не загнуться. А мой сын избил его сына. Н-да… — он помолчал с полминуты и спросил, прищурившись: — Почему Семён проходит реабилитацию в бесплатном центре? Вам не достались отцовские деньги? Он ведь был человеком отнюдь не бедным.

Стас растерялся в первый момент. Одно дело обсуждать это с Жанной, другое — с Фельдманом. Второй раз за день — явный перебор. Но Фельдман смотрел требовательно, ожидая ответа. Да и Жанна ткнула в бок, мол, говори всё, как есть. Пришлось вздохнуть, призвать на выручку оставшиеся моральные силы и начать непростой рассказ. Снова. Фельдман слушал крайне внимательно, не перебивал. В какой-то момент поднялся из-за стола и, как в прошлый раз, подошел к окну. Но встал к нему спиной, чтобы видеть Стаса. Лицо оставалось непроницаемым. Не поймешь, что думает.

Когда Стас закончил, Фельдман заговорил не сразу. Стоял, потирая подбородок.

— Вот что, Станислав Юрьевич, — объявил он, наконец. — Если б я знал раньше, то обязательно приглядел бы за вами тремя. Моя вина, стоило узнать подробности.

— Не подумайте, что мы в чем-то нуждаемся, — поспешил заверить Стас. — И о тех деньгах я не жалею. Брат с сестрой тоже. Отцовское состояние не принесло нашей семье счастья. К тому же, и Света, и Семён умники. Всего в жизни добьются своими мозгами. Они учатся в школе для одаренных. То есть, Света учится. Семён закончил. Теперь на первом курсе. Изучает информационные технологии, кстати.