более сильной, то есть, идентичность приезжих. А те, в свою очередь, от неё не только не отказываются, не становятся французами, а, напротив, интегрируют в себя бессмысленных французских обывателей, населяющих на сегодняшний день остывающую Францию.

Поиск корней

Но надо же с этим что-то делать? Вот и звучат в последние годы всё чаще призывы к тому, чтобы пересмотреть порядок предоставления гражданства, перейдя от права почвы к праву крови. Эти призывы свидетельствует о восстановлении чувства самосохранения, которое проснулось во французах. Отсюда — поиск своих этнических корней, восстановление памяти о своих предках, о тех, с кого начиналась французская политическая нация. А это франкские народы, которые, в свою очередь, появились путём слияния — этногенеза — различных этносов этого пространства. То есть, задаваясь вопросом о том, как можно сохраниться перед таким потоком инородной идентичности, французы начинают судорожно копаться в своих составляющих, выискивая свою базовую, изначальную идентичность. Отсюда же стремление как-то оградиться и пересобраться заново в качестве народа, а не политической нации, которая во главу угла ставит политическую идентичность, не обращая внимания на происхождение, на кровь, на то, от каких предков кто произошёл. Ведь как смотрит на человека нация? Если ты гражданин, получил паспорт, всё, ты — часть гражданской политической нации, автоматически принимающий её политические, социальные модели. На этом твоя идентичность заканчивается. Но этого, как мы видим, уже недостаточно, потому что те люди, которые приезжают, от своей идентичности в пользу французской уже не отказываются. Они растворяют французов, они меняют основные коды существования французского государства. В итоге французы спохватились, поставив вопрос «кто мы?». Этим вопросом задавались многие европейские и американские социологи и философы, такие, как, например, Сэмюэль Хантингтон, предупреждая о том, что вопрос идентичности вскоре встанет очень остро[53]. Всё это и происходит на наших глазах. Конечно, французы в какой-то момент опомнились и сегодня пытаются повлиять на ситуацию и, в частности, остановить поток мигрантов, например, изменив правила выдачи гражданства. Может быть, в итоге они и добьются успеха. Если успеют. Учитывая неповоротливость нынешней евробюрократии, которая возглавляет этот колосс на глиняных ногах, известный как ЕС, вполне возможно, что пока она будет собираться, Европа изменит своё качество и содержание.

Кровь или почва?[54]

Пока мигранты штурмуют европейские берега, в самой Европе не утихают дискуссии о порядке предоставление гражданства. Единого мнения, если рассматривать позиции государств — членов ЕС нет. Например, лидер французской партии «Республиканцы»[55] экс-президент Николя Саркази вообще договорился до того, что предложил пересмотреть один из фундаментальных законов Французской республики — «право почвы». Таким образом он предполагает побороть социальную миграцию, ведь именно этим правом пользуются выходцы из других стран при получении французского гражданства, как для себя, так и для своих детей. Многие в самой Франции отмечают, что всякий раз поднимая вопрос о гражданстве и миграции, республиканцы пытаются перещеголять партию Национальный фронт (ныне — Национальное объединение), особенно перед очередными выборами. Франция же со своими либеральными подходами к миграционной политике оказалась на грани коллапса. Впервые в истории она может потерять свою идентичность и вообще перестать быть Францией, превратившись в филиал нескольких арабских государств.

Когда концепт гражданской политической нации во Франции только формировался, мир пребывал в состоянии традиции, сложившихся устоев и значительной степени богобоязненности. Тогда ещё не было Америки, претендующей на перекройку мира по своим лекалам, не было американских авантюр на Ближнем Востоке и ничто не угрожало французской идентичности. Сегодня, продолжая реализовать либеральную модель национального государства, Франция оказалась абсолютно беззащитной в окружающей её агрессивной среде. Мир изменился, границы — чего так вожделели сторонники глобализации, — практически стёрты, а идентичность Франции размывается, подвергаясь эрозии внешнего воздействия, ибо поток мигрантов давно превысил то разумное количество, которое в принципе могло интегрировать в себя принимающее базовое общество. Приезжающие уже давно не растворяются, а создают этнические анклавы, которые не подчиняются французской власти, не принимают социальные законы и нормативы французского общества, чем, по сути, бросают ему вызов.

Казалось бы, предложение Саркози вполне разумно: ужесточить получение французского гражданства, исключив возможность его получения для тех, просто по факту рождения на территории Франции. Если сейчас женщина, находящаяся во Франции нелегально, родила — её ребёнок автоматически становится законным гражданином Французской республики. Такой подход лишь дополнительно подстёгивает нелегальную иммиграцию. Но если действительно отменить так называемый «принцип почвы», то это разрушит базовые принципы французской гражданской политической нации, подточит концепт национального государства как такового. Ведь главным его принципом является отказ от любой коллективной идентичности, кроме политической. Всякий, кто имеет французский паспорт — француз. А всякий, кто родился во Франции — получает французский паспорт. Какая ещё кровь? Все люди равны и одинаковы. В таком случае, по сути, придётся говорить о пересмотре устройства Европы и модели европейских государств как таковых, что будет означать социальную революцию с серьёзными политическими трансформациями и жёсткими решительными действиями. Отсюда вывод — Франция, и Европа в целом, вновь, как уже бывало в истории, ставит себя перед неразрешимой дилеммой: кровь или почва? Почва — как показывают разворачивающиеся события — конец Франции. А что, если кровь?

Европа настолько далеко ушла в процессе отказа от какой-либо идентичности от принципа крови, от этнической составляющей и от этноса, как такового, как от элемента любого традиционного общества, что открутить этот фарш назад уже практически невозможно. Особенно, учитывая процессы последующего дробления и перемешивания — объединения Европы, шенгенскую зону и создание унифицированных законов. Если Франция закроет свои границы, поток мигрантов хлынет в соседние государства. Потом Германия закроет свои границы, затем Испания, Италия, Португалия. Если все начнут закрывать свои границы, это разрушит саму идею единой Европы. Тогда как быть с ЕС? За что бы они сейчас ни взялись, они находятся в плену тех обстоятельств, которые создали глобалисты из Соединённых Штатов Америки для всего мира. И сделано это было путём глобальной дестабилизации, выведения мира из состояния равновесия. Поэтому Франции проще закрыть Америку, чтобы её не существовало больше, чем закрыть свои собственные границы, отменив основы устройства национального государства, или же вместо «права почвы» ввести «право крови». Возобновление дискуссии вокруг порядка представления гражданства, конечно, может быть неким элементом политической борьбы, особенно накануне очередных выборов. Но дальше дело не пойдёт. После выборов об этом все забудут, потому что это нереализуемая инициатива.

Есть ещё один выход — отказаться от концепта государства-нации в принципе и перейти к модели традиционного государства, или государства-империи, большого пространства. Но для этого нужно, опять-таки, осуществить революцию