Хотспер мог быть неуравновешен, несдержан и вспыльчив, но для Шекспира он звезда первой величины. Он важнее принца Хэла, настоящий герой всей пьесы и ее самый запоминающийся персонаж, исключая, конечно, сэра Джона Фальстафа.

Фальстаф, этот добродушный толстяк, поначалу принес своему создателю немало хлопот. Среди источников, которыми Шекспир пользовался при написании своих драматических хроник, была и пустяковая анонимная пьеса под названием «The Famous Victories of Henry V» («Славные победы Генриха V»), опубликованная за три года до появления первой части «Генриха IV». Он, обнаружив там персонажа с именем Джон Олдкасл, фигурировавшего в роли собутыльника юного принца, ввел его, не задумываясь о последствиях, в свое повествование. Уже на первом представлении публика восхитилась и пьесой, и особенно личностью Олдкасла, но лишь после показа второй части «Генриха IV» на постановщиков обрушился гневный протест потомка Олдкасла лорда Кобема и его семьи[106]. Наследники заявили: он не был ни пьяницей, ни трусом, а, напротив, служил главным шерифом Херефордшира, отважно сражался в уэльских войнах, в 1411 году отличился в экспедиции Арундела в Сен-Клу. Через два года его объявили лоллардом — последователем Джона Уиклифа — и арестовали. Сэру Олдкаслу удалось бежать из тюрьмы, но в 1417 году его снова изловили и сожгли на костре как еретика. В 1563 году он попал в знаменитый труд Джона Фокса «Книга мучеников». Надо ли удивляться тому, что Кобемы возмутились очернительством своего предка и потребовали внести изменения в текст.

Семейство было слишком влиятельным, и вряд ли имело смысл пренебрегать его мнением. Шекспир не стал выдумывать новый персонаж, а обратился к первой из своих более ранних пьес, «Король Генрих VI», и воскресил другого исторического персонажа — сэра Джона Фастолфа, трансформировав его в Фальстафа. В той пьесе драматург изобразил его отъявленным трусом, покинувшим доблестного лорда Толбота (Тальбот) на поле боя при Патэ, а потом и под Руаном, лишенного ордена Подвязки и изгнанного из страны. Однако Шекспир здесь тоже довольно несправедливо отнесся к исторической личности. В действительности Фастолф отважно сражался при Азенкуре, позднее назначался губернатором Мена и Анжу, регентом Нормандии. Спасовал он только в 1429 году при Патэ, когда Жанна д’Арк обратила его людей в бегство, а Толбот попал в плен. Если бы провели расследование, то его могли оправдать и он бы носил орден Подвязки до конца жизни.

Итак, Олдкасл превратился в Фальстафа, но намек на его прежнее происхождение сохранился в первой части «Генриха IV». Во второй сцене первого акта принц Хэл называет его «ту old lad of the castle»[107], хотя во второй сцене второго акта обращение Генриха младшего «Едем, Нэд! Фальстаф, как в смертный час, исходит потом и удобряет землю по пути…» больше подходит к его прототипу. Дабы избежать недоразумений, Шекспир дает новые имена и остальным собутыльникам принца: Харви, имя третьего мужа матери лорда Саутгемптона[108], становится Бардольфом, а Расселл, родовое имя графов (позднее герцогов) Бедфорд, превращается в Пето. Теперь Шекспир мог безбоязненно ставить обе пьесы и — почти наверняка в угоду королеве, пожелавшей увидеть Фальстафа в роли любовника, — добавил к ним третью, написанную за две или три недели и исполненную перед ней 23 апреля 1597 года, — «Виндзорские насмешницы».

Первые три акта пьесы «Генрих IV». (Часть I) можно назвать, как в пении, антифонными: серьезные политические дискуссии перемежаются комическими сценами с участием Фальстафа и принца Хэла, происходящими либо в его апартаментах в Рочестере или Гадсхилле, либо в трактире «Кабанья голова» в Истчипе. И помимо «Славных побед» имеется немало свидетельств разгульного образа жизни Хэла: один его современник отмечал, что в юности принц был «отменным бездельником, любившим получать удовольствия от музыкальных инструментов и даров Венеры»[109], и это подтверждают многие другие хронисты. Шекспир обходится с ним милостиво. Он позволяет себе лишь туманно намекнуть на расхожую (почти наверняка безосновательную) легенду о физическом оскорблении верховного судьи сэра Уильяма Гасконя[110], хотя подобные примеры драматург приводит и во второй части, правда, в других целях. Шекспир вовсе не упоминает о такой странной выходке принца (о ней пишет Холиншед), как появление перед отцом «в халате из синего атласа, испещренном дырками, из которых свисали шелковые нитки с иголками». Похоже, ему гораздо интереснее было представить причуды юного Хэла, по замечанию историка XIX столетия Уильяма Стаббса, как шалости пылкого молодого человека, предпочитавшего вольный воздух города и полей затхлой дворцовой атмосфере». Когда придет время, все эти проказы забудутся, и уже к концу второй сцены принц не оставляет у нас никаких сомнений в том, что так оно и будет. А позже, во второй сцене третьего акта, он убеждает в этом и своего отца:

Однако ни Шекспир, ни король ничего не говорят нам о том, что жизнь принца была не такая уж и беспутная. Еще в сентябре 1400 года он сопровождал отца в походе в Уэльс против Глендоуэра, всю зиму провел в Честере, где 30 ноября к нему и по его вызову явились мятежники. В апреле 1401 года Хэл отправился в Уэльс вместе с Хотспером, отвоевал замок Конуэй в мае, а вскоре после этого покорил Мерионет и Карнарвон. В августе — Хотспер уже отбыл — принц вышел в новый поход, и в октябре к нему присоединился король. Следующий год выдался относительно спокойным, и у него оказалось вроде бы предостаточно времени для «Кабаньей головы». Он все еще был сравнительно юн: 9 августа ему исполнилось пятнадцать лет. Однако уже 7 марта 1403 года совет назначил его представителем отца в Уэльсе, в мае он снова вторгся в страну, разрушив два главных замка Глендоуэра. Принц все еще находился в Уэльсе, когда в июле он получил от отца приглашение встретиться с ним в Шрусбери: восстали Перси.