В “Корчму” зашёл: столовка студенчески-рабочая, как она есть. Единственное отличие — скамьи чисто деревянные, да в очереди за едой стоять не надо: официантки разносят. И народу, в отличие от почти пустой улицы — тьма-тьмущая. Но мне место нашлось, на которое меня проводила очень миленькая такая, рыженькая, с кудряшками… Соберись, Жорик, тебе кушать надо, да и с андроидом поговорить!

Так что сжал я своё всё, да и поинтересовался, чем из еды богата корчма.

— Домашнее мясо разное: саранча тушёная, жареная, варёная… — начала перечислять прелести местной кухни девчушка, РЕЗКО потеряв в моих глазах в привлекательности.

Да и вообще, после её слов я бегло осмотрел, что жрут. И честно скажу, только наличие ЗЖКТРУ не дал мне заблевать округу. И только мужество настоящего коммуниста вдобавок не дало сбежать из этого поганого логова инсектофагов!

— Не надо домашнего, — ровным голосом, без содраганий, ответил я. — Дичь есть?

— Есть, дичь, — покивала девчонка, — Свинной шашлык и отбивная, тушеная с репой говядина, зайчатина…

— Дальше не надо. Принеси мне пару кило… нет, три кило отбивных. И пару кило репы — варёной там, или пюре. Молоко есть? — уточнил я, на что почему-то выпучившая зелёные глазища официантка снова покивала. — Замечательно. Литр молока, хлеба там полкило. Водки грамм сто, для аппетиту! — вспомнил я. — И у вас переночевать можно? И помыться?

— Можно, — как-то очень жалко пискнула официантка, зачем-то оглядываясь по сторонам со слегка испуганным видом.

— Ну и хорошо. Перекушу, а потом покажешь, где тут помывочная.

— А сколько вас будет?

— Я один.

— А вам сразу всё нести? Если в номер — так лучше закажите ещё…

— Вот понадобится — закажу. А сейчас тащи, что заказано. Тебя как зовут? — заинтересовался я.

— Милорада, Мила…

— Мила, дичь! — скомандовал я.

Девчушка-официантка упорхнула, но быстро вернулась. И не одна, а с каким-то дядькой, принявшимся помогать ей расставить мой заказ. Всё горячее, готовое, да и быстро как! Молодцы какие, отметил я, с удовольствием поглощая вкусную и питательную еду. Да под водочку… Ляпота, мне даже тараканы всякие у соседей в тарелках перестали смущать: все внимание на свою еду уходило.

Правда, вокруг постепенно начала скапливаться толпа. И даже какие-то подбадривающие крики эти люди издавали. И тут до меня дошло: я, мягко говоря, совершаю ту же ошибку, что и с Хомычем. Обычные люди столько сожрать, сколько обрабатывает ЗЖКТРУ — физически не могут. За раз, конечно. В общем: лопнут, а то и наблюют, завороты кишок и прочие неприятности с ними стрясутся. То есть, я слегка перекусываю, а народ на меня как на гигантского антарктического кракена (омерзительная гадость, на которую только извращуги смотреть будут!) в аквапарке смотрит.

— Товарищи! — возмутился я наконец, потому как мне, блин, в тарелку чуть ли не садились, — Дайте пожрать человеку, пожалуйста! И гундёж свой поумерьте! Ну серьёзно — покушать спокойно не даёте!

Граждане товарищи — вняли. Не гундели и расступились, но взглядами каждый кусок провожали. Что этим кускам ничуть не мешало лезть в горло — такими мелочами и без ЗЖКТРУ Жору не смутить!

Допитался, молоко допил, горбушку доел. Хорошо, просто отлично!

— Здоров же ты жрать, парень, — раздалось из молчаливой группы наблюдателей.

— И здоров, и перекусить могу. А с кем о жилье договориться можно, уважаемые? — решил уточнить я.

— Со мной, — раздался голос дядьки, который помогал официантке. — Аркадий, корчмарь, — слегка улыбнулся он.

— Ну и замечательно. Мне номер отдельный…

— У меня все отдельные. Ты на сколько к нам? — очень деловито поинтересовался он.

— Сегодня, завтра — точно. А дальше не знаю, — ответил я, — А я — Жора, технарь, — решил я не представляться техником.

— Слушай тогда, Жора. Жрё… питаешься вот тут у нас в зале — номер и еда с заведения, — выдал он.

— А зачем? — заинтересовался я. — Так-то я за столом есть предпочитаю, но в чём смысл?

— Не понимаешь? — уточнил Аркадий, на что я помотал башкой. — Народ на тебя насмотревшись, сам есть стал как нормальные мужики! А не как девочки малахольные. Обычно они так и питаются, — под смех и протестующие вопли выдал он. — И к твоему завтраку, ужину и прочее — у меня полная корчма будет набираться, — хмыкнул он.

— Ну, в принципе, я не против, — подумав, ответил я.

Хотят смотреть — пусть смотрят, мне не жалко. Закинул барахло в небольшую каморку — ничего, кроме кровати и табурета, все удобства в коридоре. Потом потопал к рыночным рядам, отлавливать андроида на душевный разговор.

В общем — пришёл я к нему вовремя. Уже смеркалось, очереди не было. А от стола отходил какой-то мужичок.

Только я двинулся к столу, как парочка охранников подхватила андроида под руки, погрузили в тачку и повезли. А я, в отдалении, потопал за ними — интересно ведь, да и необходимость поговорить никто не отменял.

Везли андроида недолго, у отдельно стоящей на краю рынка контейнера-бытовки выгрузили, занесли и утопали, особо не оглядываясь.

Ну и я к нему просто подошёл — темнело, а надписи “Жорикам ходу нет” я не заметил, хотя оглядел бытовку.

Постучал и ввалился — ждать когда меня пошлют желания не было.

— Приём только днём, парень. И разжалобить меня не получится — ступай себе. Или думаешь меня заставить силой или ограбить? — послышался голос андроида.

Сам он сидел… ну точнее был закреплён обрубком на доске-тележке и смотрел на меня эдак снисходительно.

— Не знаю, что за приём, Настоящий Советский Робот, но у меня к тебе вопросы…

— У всех вопросы.

— Да не перебивай и дослушай! — возмутился я. — Я — Георгий…

Ну и, не давай себя перебивать (а старался, железка подлая!) вкратце выдал свою историю. Деталей, конечно не выдавал, но в общем — рассказал. А то как-то странно он себя вёл, особенно для советского андроида.

— Холодный сон, Нитронск. Занятно, — улыбнулся “живым” краем рта он. — Не врёшь, это понятно, — задумчиво протянул он — ну и понятно, такие мелочи как полиграф, думаю, в андроидов штатно ставили. — И что ты от меня хочешь, комсомолец Георгий?

— Информацию. Я не понимаю, что происходит. Где советская власть…

— Нигде. Забудь. Союз не пережил войны, советских людей не осталось. Может где-то в Сибири, но про неё такие байки рассказывают, что смысла пересказывать нет. Слишком много вранья.

— Союз не мог…

— Его — нет. Партии — нет. Не удивлюсь, если ты единственный комсомолец. На Земле и орбите. Люди просто выживают и живут. Хотя землю в округе и называют “Союз”, — отрезал робот, разглядывая меня с видом взрослого, которого по какой-то ерунде донимает ребенок.