— Я, конечно, все понимаю, — задумчиво обозрев напряженных и схватившихся за оружие стражников, изрек Мэй. — Но тебе не кажется, что для экспериментов место и время неподходящие?

Я готов был с этим поспорить, и не знаю, чем бы такой спор закончился, но внезапно Шрек и мой несостоявшийся эксперимент одновременно просигналили, что к нам приближается какой-то человек. И если пустоголовый скелет просто отметил факт приближения человека, то Шрек насторожился и вздыбил свои травинки-иголки, явно давая понять, что незнакомец опасен. Пришлось возвращаться к реальности и загонять в дальний угол сознания мечты об интересном эксперименте. Какая досада!

Человек, вышедший к нашей стоянке, на первый взгляд был ничем не примечателен. Невысокий и худой, в темных волосах седина, под глазами густые морщины, словно он привык щуриться или часто улыбаться. Обычный, в общем. Только первое, что он сделал, подойдя поближе, это небрежно кинул в сторону Мэя подчиняющее заклинание, знакомое просто до безобразия, в нем явно прослеживались типичные для некромантии составляющие. Не задумываясь, я шагнул вперед, ловя заклинание на себя.

— Не стоит, — Мэй положил руку мне на плече и улыбнулся. Я не видел его улыбки, но кожей почувствовал. Мне показалось, что ему в данный момент очень хочется кого-нибудь убить. Например, этого человека, который повел себя, как любой некромант, встретивший чужое бесхозное творение — попытался присвоить. И кто бы мне объяснил, как здешние аборигены определяют, что к созданию Мэя приложил руку некромант? Ведь в нем нет совершенно ничего от нежити, нормальный живой организм, пусть и не совсем обычный!

Человек изобразил доброжелательную улыбку, словно и не заметив моих действий, спросил, обращаясь ко всем сразу:

— Добрые люди, не подскажете, в Зареченск правильно иду, а то заплутал немного?

И вот что интересно: стражники ему ответили. Словно бы и не заметили, что с некромантом общаются. Интересное дело, а паники-то было! Я имею в виду, на подходе к городу. Чего-то я тут определенно не понимаю в их отношениях с некромантами.

— Они не поняли, — почти беззвучно сказал Мэй.

Я лишь кивнул утвердительно. Да, люди, похоже, не поняли, что разговаривают с одним из тех, кого так боятся. И я сам уже начал сомневаться, что этот добродушный мужичок действительно некромант. Если бы не короткое заклинание, брошенное им в Мэя, я бы, наверняка, не понял, что этот человек имеет какое-то отношение к магии. Любой маг, хочет он того или нет, излучает какое-то количество силы, микроскопическое, как правило, поэтому, чтобы обнаружить его, нужно смотреть по-особому. Но этот человек не излучает ничего, как ни смотри! Нет, методики маскировки, конечно, существуют, допускаю, и в этом мире до них тоже додумались. Если сильно востребованы, то они, вероятно, даже более совершенны, чем наши. Но я, честно говоря, с трудом себе представляю мага, который добровольно согласится пользоваться подобной маскировкой длительное время. Это же все равно, что отказаться от половины своей силы.

Что-то в этом мире, определенно, не в порядке. Я наблюдал, как некромант добродушно общается со стражниками, выспрашивая городские новости, словно бы намеренно не обращая на нас внимания, и пытался понять, что тут происходит.

Дарья.

— Теперь мы пойдем в местный храм? — спросила я, как только стражники оказались достаточно далеко.

— Не имеет смысла, — возразил герцог.

— Почему это? Мы же сюда затем пришли, чтобы узнать, каким богам молятся в этом мире. Где же это еще делать?

— Любая религия меняется с течением времени, это наши боги слишком оптимистично считают, что их помнят во всех бывших мирах Шадарата. Вряд ли в этом мире найдется хоть что-то, знакомое нам, в храмы мы пойдем в самую последнюю очередь.

— А куда же тогда? — удивилась я.

— К местным властям, — беспечно ответил он.

Я открыла рот, пару раз моргнула и закрыла. Нет, идея неординарная, признаю, это ж еще додуматься надо! Шон благоразумно заметил, что чужаков вряд ли пустят к правителю, учитывая настороженное отношение стражников ко всем, кого они сочтут подозрительными. Шон человек опытный, знает, о чем говорит. А герцогу все равно, он в нашем мире почти всех королей и императоров в лицо и по именам знает, к половине из них может просто так в гости прийти, что ему какие-то городские власти?

Только стражники об этом не знали и в дом губернатора нас все-таки попытались не пустить. Ага, не пускали муравьи слона в лес! Но слон хотя бы умный, он сам в лес не пойдет. Драться мы не стали, понятное дело, просто герцог изобразил надменное выражение лица и тоном, не терпящим возражений, приказал стражникам доложить губернатору, что в город приехал герцог де Энхард и желает получить немедленную аудиенцию. Нет, мне это нравится: "Желает получить немедленную аудиенцию"! В приказном порядке. И стражи, как миленькие, побежали докладывать. А через несколько минут нас вежливо пригласили присоединиться к обеду.

И почему люди так легко покупаются на обычную наглость? Вот поэтому герцога в нашем мире все уважают и везде пускают. А я тоже так хочу!

Местный губернатор оказался еще и каким-то там виконтом, то есть на местном языке оно, конечно, иначе звучало, но перевелось так. Губернатор был толстенький, лысый, с круглыми розовыми щеками, в которых прятались печальные светлые глазки. Про него даже думалось всякими уменьшительными эпитетами, как про детскую игрушку, изображающую младенца. И жена у него была такая же, не лысая конечно, а вся розовая и пухленькая. Так и хочется добавить: пушистая. Из-за дикого обилия рюшек и кружев на розовом платье. Ну и мода у них тут! У меня в детстве была точно такая кукла, пока братик ей голову не отломал. Ничего такого, просто наступил случайно.

Еще там присутствовал начальник местного гарнизона.

Я же говорила, что нас пригласили на обед? Так вот, "там" — это в обеденном зале. Начальник гарнизона, капитан, кстати, был полной противоположностью губернатора. Высокий и жилистый дядька с таким хмурым и насупленным лицом, словно его очень сильно обидели. В компании губернатора и его жены он смотрелся даже как-то неуместно. Еще на обед пригласили того самого мага, что встречал нас у ворот. Не зря мне все-таки показалось, что он тут большой начальник.

Мы с Шоном скромненько молчали, изображая простую свиту, зато герцог изображал самого себя на полную катушку. То есть этакого надменного аристократа, невесть зачем приехавшего в провинцию и считающего, что он по определению выше всех присутствующих. И все его светлости должны кланяться, потому что его светлость — пуп земли и никак иначе. И никому в голову не пришло потребовать подтверждения того, что он действительно тот, за кого себя выдает. Хорошо, что не пришло, конечно, потому что никаких доказательств, кроме запредельной наглости, у нас, понятно, не было.

Так что, наглость — это даже не второе счастье, а, вообще, самая нужная в жизни штука. И вот что обидно: почему, когда взрослые себя так ведут, им все с рук сходит, а мне вечно говорят, что я наглый ребенок, и девушку скромность украшает.