Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам ты макака старая.
– Что ты сказать?
Бах!
Я закусила губу, чтобы не зашипеть, когда бамбуковая палка опустилась на спину.
– Я молчала, Учитель!
– Ты лгать!
Шлеп!
Терплю. Молчу. Пытаюсь дышать. Я обязательно научусь всему, что ты сможешь мне дать, а потом засуну эту палку тебе в задницу.
– Встать!
Я поспешно вскочила.
– Я показывать еще раз! Смотреть на меня и повторять! Левая нога вбок на три стопы! Носки должны быть одна линия, стопа две линии не пересекаться!
Три стопы, полторы ширины плеч. Эта брыгова поза верхового набила мне не просто оскомину, а кособочила физиономию при одном упоминании о ней. Носки на одной линии, стопы параллельны.
– Колени в сторона, спина ровно!
Я развела колени в стороны и присела, держа спину прямо. Таз вперед, центр тяжести точно между ногами, бедра и голени согнуты под прямым углом.
– Руки поднять и согнуть, пальцы – так!
Плечи сразу же налились тяжестью, стоило вытянуть руки, уперев ладони в невидимую стену. Я на брыга похожа, пришла крамольная мысль. Брыг-озорник точно так же сидит в часовне, ожидая подношений.
Бах!
– Ты не здесь! Ты думать о другом! Ты не должен думать, ты нужен повторять!
И когда только палку успел поднять…
– Ты смотреть вперед! Дышать медленно, шея мягкий!
На райанском это означало сосредоточиться, глядя перед собой, в идеале – на линию горизонта. Где только ее взять внутри замковых стен… Шея и торс расслаблены, ноги напряжены. Дыхание начинается где-то в диафрагме, воздух с шумом выходит сквозь сжатые зубы.
– Ты стоять, пока тень не быть здесь! Ты искать покой!
Учитель Рох воткнул палку в песок, кончиком туфли прочертив линию в четырех пальцах от упавшей тени. Больше двадцати минут. Чтоб тебя Темные в кипящей смоле искупали…
– Если ты бить чашка, ты начинать опять!
Интересно, сколько у него этих проклятых чашек, а? За последние месяцы я расколотила больше двух дюжин. Тончайший фарфор, трескающийся, если неловко сжать, – он же бешеных денег стоит. Неужели граф и за это платит?
Учитель Рох появился в замке год назад, прошел телепортом, открытым Йаррой. Несколько недель осматривался, доводя до белого каления Тимара, госпожу Миару и поваров: матрас жесткий, белье воняет, библиотека бедная, еда несъедобная, а чиар – помои. Потом приглядывался ко мне, незаметно возникая то за спиной, когда я по уши зарывалась в учебники, то в деннике, когда я чистила Ворону, то в зверинце, когда я оттачивала флер.
Вечером меня вызвал Йарра.
В кабинет я поднималась сама, без Тима. Граф ясно дал понять брату, что если он вызывает меня, то, значит, должна прийти ТОЛЬКО я, а не я и компания. Первое время я стеснялась и волновалась, потом привыкла. Граф расспрашивал меня о здоровье, об учебе, о тренировках, всего ли хватает. Иногда проверял – подсовывая задачи и устраивая опросы по географии и истории. Иногда мы просто разговаривали на лизарийском, перескакивая с темы на тему.
Однажды граф спросил меня о Джайре.
– Он тебя изнасиловал?
– Нет, – замотала головой я, заливаясь краской.
– А Стефан?
– Нет…
– Можешь идти.
Это была очень короткая аудиенция.
А потом появился островитянин.
Войдя в кабинет, я поклонилась графу и этому странному старику с желтоватой кожей, седыми волосами, заплетенными в длинную косу, и редкими кошачьими усами.
– Лаура, – Лирой он называл меня лишь наедине, – познакомься с господином Рохом. Он твой новый учитель.
– А Тимар? – вырвалось у меня.
– Тимар дал тебе все, что мог, время двигаться дальше. Не разочаруй господина Роха. И меня.
В первый же день учитель заставил меня встать в позу, напоминающую плие танцовщиц, и прочитал лекцию о том, как она полезна для концентрации внутренней энергии и оздоровления организма. Не знаю, что там с энергией, но такой изжоги у меня еще ни разу не было.
Собственно, «всадником» моя учеба у Роха и ограничилась. А еще медитациями – не поверите, но я должна была расслабляться, согнувшись в три погибели в позе верхового, и, как перевел островную тарабарщину Тим, «чувствовать воду, быть ее гладью, дышать, как океан, и искать свой остров покоя – место, где мне будет хорошо». Учитель заявил, что пока я не достигну его, другие занятия бессмысленны.
И, как вишенку на торт, водрузил мне на голову фарфоровую пиалу с водой – наверное, чтобы лучше притворялась океаном. Пиала, видимо, символизировала остров.
А за каждую разбитую чашку – бамбуковой палкой по спине. Не больно, но очень, очень обидно.
– Да кто он вообще такой? – вызверилась я после первого урока.
Руки и ноги нещадно болели, где-то в желудке екал воздух. Тимар сочувствующе разминал мне плечи и запястья, я поскуливала, опустив голени в холодную воду.
– Господин Рох с Острова Сладкой Росы, последователь Тайных Искусств…
– Искусник, что ли? – перебила я, вытаращив глаза.
– Ага. Он основал три боевые школы, которыми сейчас руководят его сыновья. Сам он уже давно не преподает, хотя желающие есть, и их много.
– А для меня, значит, исключение сделал? – фыркнула я.
Искусник, надо же. О них легенды ходили, не хуже, чем о драконах и Храмовницах. Только, в отличие от последних, искусники были обычными людьми, научившимися управлять своим телом. В философские дебри о внутренней энергии и совершенствовании духа я не вникала, слишком уж эфемерными казались эти материи, но то, что один искусник стоит в бою пятидесяти человек, – знала. Искусник, как кошка, может спрыгнуть с крыши замка – и не разбиться, может часами сидеть под водой, а стрелы и копья просто не попадают в него, потому что он в разы быстрее.
– Исключение в три брильянтовых накопителя и твой вес в золоте, – хмыкнул Тим.
Я только рот открыла.
Это, безусловно, льстило. Целый искусник – для одной меня! На второй урок я не шла – летела, ожидая, что буквально завтра, ну ладно, через месяц, стану великим воином, ведь для Искусств не важны рост и сила.
Угу, как же. На плацу меня ждал Учитель Рох, попивающий какой-то богомерзкий терпкий напиток, бамбуковая палка, воткнутая в землю, и линия, прочерченная в пыли носком полотняной туфли.
– Ты учиться концентрация! Ты стоять всадником, пока тень не падать сюда!
– Наставник, – поклонилась я, – но ведь солнца нет…
Бах!
Выдернутая палка с оттягом опустилась на ягодицы.