Много всяких беспорядочных мыслей успело промелькнуть в голове Алекса Батлера в тот бесконечно растянувшийся отрезок времени, когда он поворачивался к воротам.

— Эй, не вздумай стрелять! Опусти пистолет, Алекс! — страшным грохотом, как показалось ареологу, раскатилось под высокими сводами.

Высокий плечистый человек в ярко-оранжевом комбинезоне, выставив в защитном жесте руку, застыл в свете направленных на него фонарей Батлера и Флоренс. Ареолог совершенно не мог понять, когда успел выхватить из висящей на поясе кобуры свой «магнум-супер».

— Господи, Свен, как ты меня напугал… — безжизненно сказала Флоренс.

Батлер, приходя в себя, поспешно опустил пистолет. Действительно, в кого он собирался стрелять здесь, на этой опустошенной планете, все временное население которой составляли только они, четверо землян? Вероятно, это давили на психику темнота и тишина, царящие в Сфинксе, и неожиданный скрежет за спиной спустил с цепи первобытные страхи… А это всего лишь Свен Торнссон пошире раскрыл ворота, чтобы попасть в зал — не мог он при своей внушительной комплекции протиснуться в узкий проем между створками.

— Как же ты меня напугал! — повторила Флоренс и нервно рассмеялась. — Стучаться надо, прежде чем входить.

— Ты еще скажи: поискать звонок, — проворчал Свен, подходя ближе. Здесь, на фоне величественных ворот огромного зала, заполненного темнотой, он все-таки походил своими габаритами и шлемом на какого-нибудь инопланетянина-агрессора из кинофильмов. — Вы что, нервы наши решили испытать? Это у вас называется «сейчас осмотримся — и назад»? Да, Алекс?

— А в чем, собственно, дело? — недоуменно спросил ареолог, пряча пистолет в кобуру. — Мы только что вошли, и ничего еще не увидели.

Он вдруг замер, расширившимися глазами глядя на Свена. А потом медленно произнес:

— А вообще, как ты здесь оказался? Ты же всего несколько минут назад говорил с нами из лагеря! Или морочил нам голову, а сам шел следом? Не утерпел?

Теперь пришла очередь Торнссона вытаращить глаза.

— Ты что, Алекс? — тихо, почти вкрадчиво, но очень внятно сказал он, словно растолковывая что-то ребенку или не очень сильному умом взрослому. — Какие несколько минут? Полчаса я отпустил на то, чтобы вы здесь побродили. Потом пытался связаться с вами, но вы не отвечали: ни ты, ни Фло. А поскольку обе рации одновременно выйти из строя вряд ли могли, то я решил, что вам на головы упало что-то тяжелое или же вы провалились в какую-то яму-ловушку и лежите без сознания. Поэтому я напомнил Лео, что по инструкции один из нас должен оставаться в лагере, и со всех ног бросился сюда.

— Полчаса, говоришь? — протянул Батлер, явно о чем-то размышляя. Ничего не понимающая Флоренс, встрепенувшись, взглянула на него. — Смотри. — Батлер поднял руку, чтобы пилот смог увидеть прозрачный «глазок» с вмонтированными часами. — Четырнадцать шестнадцать. А последний сеанс связи у нас с тобой был в четырнадцать ноль восемь. Сколько на твоих, Фло?

— Четырнадцать… шестнадцать, — срывающимся голосом ответила нанотехнолог. — То же самое…

— Какие четырнадцать шестнадцать?! — воскликнул Свен и показал свои часы. — Сейчас пятнадцать ноль восемь!

— Та-ак… — задумчиво сказал ареолог. — Мы с Фло вошли в этот зал где-то в четырнадцать десять. Ты, — он взглянул на пилота, — появился здесь пару минут назад. То есть в четырнадцать четырнадцать по нашим часам и в пятнадцать ноль шесть по твоим. Выходит, когда я и Фло провели здесь четыре минуты до твоего появления, снаружи прошло пятьдесят шесть — в четырнадцать раз больше… Вот! Тут, в Сфинксе, время течет иначе, гораздо медленнее, чем снаружи! То ли причина в аномалии, неизвестной нашей науке, — гравитации-то повышенной здесь не наблюдается… — Батлер сделал паузу и победно закончил: — То ли до сих пор тут работает какая-то хроноустановка марсиан!

— Хроноустановка марсиан — это ты сильно сказал, — заметил Торнссон.

— Я еще и другое скажу, — понизил голос Алекс. — По известной гипотезе Паттена и Уиндзора, цивилизация на Марсе могла погибнуть пять тысяч лет назад от бомбардировки осколками Астры — развалившегося планетоида… Если хроноустановка до сих пор работает, то значит, здесь, в Сфинксе, прошло что-то около трехсот шестидесяти лет, правильно? А что если средний возраст марсиан был не семьдесят — семьдесят пять, как у нас, землян, а раз в пять больше? Или пусть даже и меньше — все равно тут могло выжить не одно поколение уцелевших! Тех, что укрылись здесь от бомбардировки.

Ареолог замолчал, и вновь наступила тишина. Но теперь она казалась несколько иной…

— Ты хочешь сказать, что тут могут быть марсиане? — почти шепотом спросила Флоренс, едва не выронив видеокамеру.

— Это похлеще хроноустановки, но не более чем твое предположение, Алекс, — осторожно сказал Торнссон.

Ареолог кивнул:

— Да, но, по-моему, вовсе не лишенное оснований. Это же гигантское сооружение, тут может быть столько всего… А что если есть и какая-то не менее гигантская подземная часть, с хранилищами воды и продовольствия? Кто-то ведь им, кидонийцам, угрожал, была какая-то угроза извне! Уверен, на Марсе было несколько государств… Почему он в этом должен отличаться от Земли? И не всегда они ладили друг с другом, это же ясно! А здешний воздух? Уж не связана ли и эта странность с какими-то до сих пор работающими установками?

— В фантазии тебе не откажешь, Алекс, — сказал Торнссон. — И такие у тебя установки, и этакие… И все до сих пор работают, много лет, да? Наверное, замедление времени можно объяснить не только так, как делаешь ты. Не выдумывая никаких устано…

— Что это?! — вдруг прервала пилота Флоренс, показывая рукой ему за спину.

Лучи фонарей почти тут же устремились к воротам, — но там уже не было никаких ворот… И медленно надвигалось на астронавтов, поглощая свет, что-то черное… абсолютно черная стена…

— Вот дьявол! — сдавленно воскликнул ареолог, делая шаг назад.

Световые лучи заметались по залу — и везде было одно и то же. Черные стены надвигались на них, словно сама темнота все сжимала и сжимала кольцо, стремясь раздавить, стереть в прах трех чужаков, посягнувших на ее извечный покой.

— Это ловушка! Допрыгались! — воскликнул Торнссон и бросился на подступившую почти вплотную черноту, пытаясь протаранить ее.

Алекс выхватил пистолет, отчаянно закричала Флоренс — и свет фонарей мгновенно исчез, словно накинули на них черное покрывало. Кольцо сжалось до предела — и мрак поглотил чужаков и растворил в себе…

Таяла, исчезала в безбрежной пустоте вереница образов, в невнятные затихающие отзвуки превращались слова, обрывки слов уносило ветром за тридевять земель, и проливались они короткими дождями в тех краях, которых никто не видел и не увидит… Да и не было уже ни дождей, ни краев, а был слабый свет, проникающий под неплотно сомкнутые веки.