гостиницу и думают: «Кто это приехал?» Ведь тогда же не было интернета и такого количества эфиров, на телевидении. Может, это Гулькина, а может и не Гулькина — блондинка и блондинка. Так можно было подсунуть кого угодно, чем, собственно, «Мираж» и занимался весьма успешно, когда я ушла от них. В отличие от других группа «Звезды» никогда никого не обманывала, так как солистка была всегда одна — это я!

Костя настолько все взял в свои руки, что, вы не поверите, я даже не знала, сколько стоит наш коллектив. Вся, так сказать, бухгалтерия шла через него.

Мой кошелек был пуст, потому что все деньги всегда были в руках моего «хитро-скромного» мужа. Он так прибрал под себя все доходы с моих выступлений, что я боялась рот открыть и что-то попросить. Помню, что первое время в группе «Звезды» я выступала в своем свадебном платье, в котором выходила замуж за него же. Потом оно мне порядком надоело, и я сказала:

— Костя, пора мне купить новый концертный костюм.

— Да зачем тебе костюм? Посмотри, сколько у тебя в гардеробе вещей. Пиджак от одного костюма возьми, а юбку от другого, вот уже и другой костюм. Еще пару таких комплектов можно сделать. Зачем просто так деньги тратить?

В начале 90-х начался экономический кризис. Костя быстро подсуетился, накупил всякой техники, шуб из песца и чернобурки. Мне он ничего не покупал, а тут вложил все деньги с одной целью, чтобы потом все это продать и тем самым сохранить финансы. Я чудом выпросила шубу из белого песца и была на седьмом небе от счастья. Помню, тогда же мы еще купили стиральную машину. Когда мы с ним разошлись, я осталась с этой шубой и на стиральной машине. Потому что он сел в автомобиль «Вольво», который он купил на мои деньги, и уехал. У меня больше ничего не было. Да и вообще, от совместной жизни осталось мало хороших воспоминаний, я бы даже сказала, что остался сплошной негатив.

Если давать характеристику Косте, то человек он был в целом, неплохой но было у него два существенных минуса. Во-первых, он всегда врал, а во-вторых, обожал деньги и ради них был готов на всё. Также он постоянно хотел секса, хотя кто-то может принять это за достоинство. Он буквально насиловал меня, заставляя заниматься этим по нескольку раз в день. Я же вовсе не получала от этого удовольствия, более того, я стала ненавидеть секс, воспринимала как обязанность, которую должна исполнять жена, чтобы муж не ходил на сторону. Костя меня совершенно не жалел, и я сделала кучу абортов. У него был какой-то знакомый гинеколог, и мы периодически к нему ездили. Однажды тот уже просто возмутился и спросил меня:

— Долго ли вы намерены еще ко мне ездить? Вы совершенно не думаете о своем здоровье! Разве так можно не любить себя? Столько раз ложиться под нож и делать общий наркоз, который так вреден для здоровья. Вы что, не можете пользоваться презервативами? — недоумевал он. Я только плакала и говорила, что сама уже устала от этого, но Костя не хочет ими пользоваться…

— Если вы хотите иметь еще детей, то вам больше категорически нельзя делать аборты! Давайте я вам во время операции поставлю спираль.

И доктор подробно объяснил мне, для чего ее ставят. Я готова была расцеловать его, так как тогда даже не знала, что существуют такие вещи. С тех пор я больше не видела этого врача и не совершала тех преступлений, которые делала по незнанию и неопытности. И, конечно же, по большой слепой любви. Когда он заметил, что я стала часто под разными предлогами отказывать ему, он начал ходить налево. Но решал это очень искусно, так что я ничего не замечала.

Моя подруга Ира Исаева работала моей костюмершей, и она мне всегда говорила:

— Неужели ты не видишь, что происходит? Неужели ты и вправду думаешь, что ты у него одна? Сними розовые очки.

— Ира, о чем ты? Он меня любит.

— Он, может, тебя и любит, но, кажется, больше всего он любит твои деньги. У него постоянно кто-то есть. Ты выступаешь на сцене, а он в этом городе уже снял себе кого-то, и, пока ты поешь, он развлекается где придется. Мы все видим, но он наш директор, и мы не можем ничего ему сказать. А он и сам прекрасно понимает, что делает.

— Да не верю я тебе.

— Клянусь тебе, он имеет женщин прямо в гримерке, когда ты на сцене!

— Такого быть не может!

— Я тебе клянусь. Я крестная мать твоего сына. Я хочу, чтобы ты наконец открыла глаза. Человеку нужны только твои деньги и больше ничего.

— Не может этого быть! Все равно я тебе не верю.

— Как знаешь, а мне больно смотреть на то, как он с тобой поступает и что вытворяет за твоей спиной.

И хотя я продолжала верить в честность своего супруга, но рано или поздно вскрывается любой обман. Помню, пою я на сцене песню, и тут произошла какая-то неполадка со звуком, я побежала в гримерку, а там Терентьев застегивает ширинку и какая-то девка вылетает из комнаты. Было очевидно, чем они там занимались. И кроме того, «добрые люди» мне в этот же день подкинули фотки, где он с одной обнимается, с другой целуется. Когда я ему все это предъявила, Терентьеву было некуда деваться. Наши отношения разрушались на глазах уже больше года. Этот случай стал окончательным разрывом, хотя и до этого он прилюдно материл меня, оскорблял при моем сыне, беспричинно хамил, а я все это терпела. Слово «дура» стало для меня привычным. Теперь я поняла, что пришло время поставить точку.

Я попалась в капкан, который он мне поставил, обобрав меня как липку. Мы прожили с ним четыре года, а все деньги, которые я зарабатывала, уходили к нему в карман. Он всегда был так уверен в себе! Но эта ситуация его очень изменила, он приезжал ко мне поговорить, умолял, падал на колени, хватал меня за ноги. В таком состоянии я его никогда не видела. Я по-прежнему жила на Ленинском проспекте с бабушкой и сыном, и после того как я подала на развод. Он не хотел разводиться, он звонил и приезжал.

— Давай поговорим, нам надо поговорить.

— Нам не о чем больше говорить.

— Я тебя умоляю, не уходи. Я тебе клянусь, ничего ни с кем у меня больше не будет.