В ядерный век, продолжал Хрущев, утрачивают свое прежнее значение огромная постоянная армия, надводный флот, бомбардировочная авиация. Советские ракеты настолько точны, что могут поразить «муху в космосе». Ракета дешевле, чем миллион солдат. Военная авиация почти вся заменяется ракетной техникой. Мы сейчас резко сократили и, видимо, пойдем на дальнейшее сокращение и даже прекращение производства бомбардировщиков и другой устаревшей техники.

Разумеется, речь Хрущева вызвала бурю аплодисментов. Верховный Совет, как всегда, единогласно принял предложенный закон о сокращении войск. Но из военных, присутствовавших в Кремле, его поддержали только командующий ГСВГ маршал Захаров и министр обороны Малиновский. Остальные промолчали.

Чтобы подавить сопротивление военных, Хрущев прибег к решительным мерам. В апреле I960 года были освобождены от занимаемых должностей Главнокомандующий Объединенными Вооруженными Силами Варшавского Договора маршал Конев и начальник Генерального штаба маршал Соколовский. На их место были назначены маршалы Гречко и Захаров.

Разногласия в армейской среде зашли настолько далеко, что министр обороны маршал Малиновский опубликовал в «Красной звезде» статью, в которой военным строго напоминалось о руководящей и направляющей роли партии.

Деятельность Хрущева вызывала все большее недовольство армейского руководства, КГБ, партийных идеологов и главное — военно-промышленного комплекса, охватывавшего 80 процентов промышленных предприятий Советского Союза. И наконец, 7 апреля 1960 года состоялось заседание Президиума ЦК, на котором коллеги по партии сумели переубедить Хрущева. А тут еще и повод подвернулся — сбитый у Свердловска американский разведчик У-2. Разъяренный Никита Сергеевич отказался встречаться с президентом США Дуайтом Эйзенхауэром, постучал ботинком по столу на сессии Генеральной ассамблеи ООН и отменил решение о сокращении вооруженных сил ввиду обострения международной обстановки.

Чтобы американцы не забывали о советской мощи, в нарушение им же объявленного моратория Советский Союз взорвал на Новой Земле самую мощную термоядерную бомбу в 100 мегатонн.

А далее все пошло по-прежнему. Заводы продолжали штамповать танки и самолеты, маршалы проводили стратегические учения, готовясь к войне. Но обида на Хрущева у них осталась и скоро аукнулась.

В результате нового витка танкового довооружения, к началу 60-х годов в Советской Армии были развернуты танковые армии, имевшие по четыре танковые дивизии в своем составе (из них одна — тяжелая):

1-я гвардейская танковая армия — на территории ГДР в составе Группы советских войск в Германии (штаб в Дрездене) -6-я гвардейская танковая Киевско-Берлинская, 11-я гвардейская танковая Прикарпатско-Берлинская, 13-я тяжелая танковая Бобруйско-Берлинская, 26-я гвардейская танковая Нижнеднепровская дивизии;

2-я гвардейская танковая армия — на территории ГДР в составе ГСВГ (штаб в Фюрстенберге) — 9-я гвардейская танковая Уманская, 12-я гвардейская танковая Уманская, 25-я тяжелая танковая Краснознаменная дивизии;

5-й гвардейская танковая армия — в Белоруссии (штаб — Бобруйск) — 8-я гвардейская танковая Краснознаменная, 29-я танковая Знаменская, 36-я танковая Днепровская, 5-я тяжелая танковая Корсунская дивизии;

6-я гвардейская танковая армия — на Украине (штаб — Днепропетровск) — 37-я гвардейская танковая Криворожская, 42-я гвардейская танковая Прилукская, 14-я гвардейская тяжелая танковая Бахмачская дивизии;

7-я танковая армия — в Белоруссии (штаб — Борисов) — 3-я гвардейская танковая Котельниковская, 39-я гвардейская танковая Речицкая, 47-я гвардейская танковая Ровенская, 34-я тяжелая танковая Днепровская дивизии;

8-я танковая армия — на Украине (штаб — Житомир) — 23-я танковая Будапештская, 30-я гвардейская Ровенская, 31-я танковая Висленская, 41-я гвардейская танковая Бердичевская дивизии.

3-я и 4-я гвардейские танковые армии, входившие в состав ГСВГ, были переименованы в 18-ю и 20-ю гвардейские общевойсковые армии соответственно, дабы не пугать слабонервных западноевропейских обывателей. Еще одна танковая армия, о которой мало что известно, входила в состав Дальневосточного округа.

Но несмотря на хрущевские сокращения, танковая мощь Советского Союза в последующие годы продолжала расти, особенно во времена, когда министром обороны был маршал Гречко: по западным данным количество танков в Советской Армии выросло с 30,5 тысяч в 1965 году до 42 тысяч в 1975 году. На Европейском театре войны число советских танков с 1970 по 1975 год увеличилось с 13650 до 19000.

Нам нет преград… По крайней мере очень хотелось в это верить

Обвальные сокращения армии в конце пятидесятых годов вызвали большое недовольство в военной среде, особенно среди младших офицеров. Их выбрасывали из армии, нисколько не заботясь об их дальнейшей судьбе. Отработанный человеческий материал партийных вождей не интересовал. Зато большой интерес был к тому, что думают и говорят солдаты и офицеры, оставшиеся в строю.

Особые отделы КГБ, помимо борьбы с вражескими шпионами, постоянно следили за настроениями в военной среде. Тысячи добровольных и не очень помощников информировали своих кураторов, о чем говорят и чем недовольны, не замышляют ли чего антипартийного, крепко ли хранят военную тайну. Мнение особиста часто было решающим в решении судьбы офицера — ехать ему на учебу в академию или в Сайншанд, поближе к китайским гегемонистам. Серой тенью он проходил по части, высматривая, не затаилась ли где измена и крамола.

Армейские офицеры трепетали перед представителями конторы глубокого бурения. Традиции российской армии, когда офицеры не подавали руки жандармам, были забыты.

Система особых отделов опутывала всю армию, выдавая наверх доклады с грифом «Совершенно секретно» о настроениях в армейских частях. Присматривали за всеми — от Маршалов Советского Союза до рядовых, не обходя вниманием никого.

Но особым вниманием, еще со сталинских времен, пользовался высший командный состав. Советским вождям не давал покоя призрак военного переворота и установления военной диктатуры. В свое время в этом обвинили Тухачевского, позже подозревали Жукова. Квартиры и дачи генералов и маршалов оборудовали «жучками», прислушиваясь к каждому слову. Многим это внимание стоило свободы и даже жизни в послевоенные сталинские времена (как, к примеру, генералу Гордову).

Читателю, думаю, будет интересно ознакомиться с образцом эпистолярного творчества особых отделов — одной из справок КГБ, направленной в сентябре 1959 года Никите Сергеевичу Хрущеву председателем Комитета Александром Шелепиным:

«19 августа сего года по случаю смерти генерал-лейтенанта Крюкова жена последнего, известная певица Русланова, устроила поминки, на которых в числе других были Маршалы Советского Союза тт. Буденный С.М. и Жуков Г.К.