– Что слышно от Сай?

– Я говорил с ней вчера. Она не вернется сюда. Собирается разводиться. Пейдж взяла его за руку.

– Мне очень жаль, Том.

Он пожал плечами и усмехнулся.

– Почему? Меня это не волнует. Больше не волнует. Я найду другую женщину. И у меня будет другой ребенок. Вот увидишь.

Было что– то неестественное в этом разговоре.

Вечером Пейдж поделилась с Кэт:

– Меня волнует Том Чанг. Ты говорила с ним в последнее время?

– Да.

– Он показался тебе нормальным?

– Ни один мужчина не кажется мне нормальным, – ответила Кэт.

Но Пейдж не могла унять тревогу.

– Давай пригласим его завтра вечером на ужин?

– Я не против.

* * *

На следующее утро, когда Пейдж приехала в больницу, ей сообщили страшную новость – санитар обнаружил тело Тома Чанга в подвале, где хранилось оборудование. От отравился снотворным.

Пейдж была на грани истерики.

– Я могла спасти его, – сквозь слезы укоряла она себя. – Все это время он звал на

помощь, а я этого не услышала.

– Ты никак не могла помочь ему, – решительно заявила Кэт. – Проблема была не в тебе, и ты не могла решить ее. Он не захотел жить без жены и ребенка. Вот и все.

Пейдж смахнула с глаз слезы.

– Проклятая больница! Если бы не эта изнурительная работа и бесконечные дежурства, его жена никогда бы не ушла от него.

– Но она ушла, – тихо вымолвила Кэт. – Все кончено.

* * *

Пейдж никогда раньше не присутствовала на китайских похоронах. Это было незабываемое зрелище. Началось оно рано утром в морге на Грин-стрит в Чайнатауне, где собралась громадная толпа людей.

Под громкие звуки духового оркестра процессия двинулась по улицам Сан-Франциско. Впереди несли огромную фотографию Тома Чанга. Катафалк ехал в конце. Большинство участников похорон шли пешком, а самые пожилые ехали на машинах. Пейдж показалось, что процессия движется беспорядочно, без определенного плана. Это ее очень удивило.

– Куда они идут? – спросила она одного из участников похорон.

– По нашей традиции его последний путь должен проходить по тем местам, которые в жизни имели для него значение, – рестораны, где он ел, магазины, в которых бывал, и прочие места, которые посещал… – с легким поклоном ответил тот.

Свой путь процессия закончила перед окружной больницей «Эмбаркадеро».

Мужчина, к которому Пейдж ранее обратилась с вопросом, повернулся к ней и пояснил:

– А здесь Том Чанг работал. Здесь он нашел свое счастье.

«Не правда, – подумала она. – Здесь он потерял свое счастье».

* * *

Проходя как-то утром по Маркет-стрит, Пейдж увидела Альфреда Тернера. Сердце ее заколотилось. Она не могла вычеркнуть его из памяти. Зажегся зеленый сигнал светофора, и Альфред начал переходить улицу, а когда Пейдж дошла до перекрестка, сигнал светофора снова сменился на красный. Не обращая внимания на пронзительные звуки клаксонов и грубые окрики водителей, Пейдж бросилась через улицу.

Перебежав на другую сторону, она догнала Альфреда и схватила его за рукав.

– Альфред… Он повернулся.

– Простите?

Это был совершенно незнакомый мужчина.

* * *

Теперь, на четвертом году работы в больнице, Пейдж и Кэт уже оперировали регулярно.

Кэт работала в нейрохирургии. Она не переставала восхищаться той сотней миллиардов волшебных компьютеров, называемых нервными клетками, которые размещались в человеческом черепе. Работа очень увлекала ее.

Кэт с громадным уважением относилась к большинству своих коллег. Это были умные, квалифицированные хирурги. С некоторыми из них ей, правда, пришлось трудно, они пытались назначать ей свидания, а чем решительней Кэт отказывалась, тем больше они домогались.

Она услышала, как один из врачей прошелся в ее адрес:

– Вот идет «синий чулок».

Кэт ассистировала доктору Киблеру. В коре головного мозга уже был сделан крошечный разрез. Доктор Киблер ввел резиновую трубочку в левый боковой желудочек – полость в центре левого полушария мозга, – а Кэт держала разрез открытым с помощью маленького крючка. Все ее мысли были сосредоточены на том, что происходит перед ее глазами.

Доктор Киблер бросил взгляд на Кэт и, не отрываясь от работы, сказал:

– Вы слышали анекдот, как один алкаш заходит в бар и требует: «Быстренько дайте мне выпить». Бармен отвечает: «Не могу, ты и так уже пьян». Алкаш заявляет: «Если не дашь мне выпить, я покончу с собой».

Из желудочка по резиновой трубке потекла спинномозговая жидкость.

– Тогда бармен говорит: «Выполнишь три моих условия – дам тебе бутылку».

В желудочек ввели пятнадцать миллилитров воздуха и сделали прямой и боковой рентгеновские снимки.

– «Видишь вон того футболиста, который сидит в углу? Я не могу его выгнать из бара. Вышвырни его отсюда. Далее, у меня есть домашний крокодил, у него болят зубы, но он настолько рассвирепел, что ни один ветеринар не может к нему приблизиться. Вылечи его. И последнее, есть одна баба-врач из Департамента здравоохранения, которая пытается закрыть мой бар. Ее надо трахнуть. Сделаешь это, получишь бутылку».

Операционная сестра начала откачивать кровь.

– Алкаш вышвырнул из бара футболиста, потом пошел к крокодилу. Выходит через пятнадцать минут, весь в крови, одежда разорвана, и спрашивает: «Ну, где эта врачиха, у которой болят зубы?»

Доктор Киблер разразился смехом.

– Поняли? Вместо врачихи он трахнул крокодила. Наверное, ему это даже больше понравилось!

Кэт стояла, сдерживая злость и горя желанием влепить ему пощечину.

После завершения операции она направилась в дежурку и постаралась успокоиться. «Я не позволю этим ублюдкам сломить меня. Не позволю!»

* * *

Время от времени Пейдж ходила на свидания с врачами из больницы, но ни с кем из них не допускала близости. Слишком уж сильно обидел ее Альфред Тернер. И она решила, что не желает больше испытывать подобное.

Большинство дней и ночей она проводила в больнице. График работы был жестким, но Пейдж сейчас работала в общей хирургии, и ей это очень нравилось.

Однажды утром ее вызвал к себе главный хирург Джордж Ингланд.

– В этом году у вас начинается специализация. Сердечно-сосудистая хирургия. Пейдж кивнула.

– Совершенно верно.

– Что ж, у меня есть к вам предложение. Вы слышали о докторе Баркере?