— Чувствуете, какой здесь прекрасный воздух? Это цветы, — сообщила Флоренс, — я теперь все знаю о Гавайях. Всю дорогу я читала разные книжки об этих островах. Приезжих тут приветствуют, надевая им на шею гирлянды из цветов. Хорошая традиция, правда, мисс?

Служанка и после свадьбы по привычке называла Коринну «мисс».

— Гирлянды?

— Ну да, такие огромные венки из тропических цветов. Это вам не Бостон, мисс. Здесь все круглый год цветет, — Флоренс продолжала делиться своими познаниями, обмахиваясь платком. — Мы теперь в тропиках, мисс, так что придется привыкать к жаре.

— А мне нравится.

— Сейчас-то, конечно, хорошо. Но ведь это у них зима, а говорят, летом здесь так жарко, что малихинис с трудом это переносят. Хорошо бы до этого вернуться домой.

— Что это за малихинис?

— Так здесь называют новичков. — Флоренс не без некоторой гордости отвечала на расспросы хозяйки.

— Ты столько всего узнала, — улыбнулась Коринна, — и должна мне побольше рассказать о здешних обычаях.

Флоренс почувствовала, что хозяйка ее чуть-чуть поддразнивает, но не обиделась и назидательно добавила:

— Никогда не мешает знать побольше о том месте, куда направляешься. Среди пассажиров почти никто здесь раньше не был, зато капитан — знаток этих мест. От него-то я все и узнала.

— Ты права. Мне бы тоже следовало почитать что-нибудь о Гавайях, пока я валялась в постели, вместо того чтобы стонать и жалеть себя.

— Еще не поздно. Все равно вам потребуется несколько дней, чтобы отлежаться и окрепнуть.

— Чем скорее мы снимем дом, тем быстрее я поправлюсь, Флоренс. Послушай, а куда подевался Рассел?

— Пошел за багажом. Он найдет экипаж и будет ждать нас на набережной.

Коринна и Флоренс спустились по трапу и прошли сквозь толпу туземцев, которые, приветствуя приезжих, надевали на каждого гирлянду цветов и предлагали свежие фрукты. Тут же музыканты исполняли национальные мелодии, а смуглокожие красавицы островитянки танцевали. Местные жители были одеты в яркие живописные костюмы, которые, как сообщила Флоренс, назывались саронгами.

Коринне преподнесли не одну, а целых две гирлянды, и она приняла их с благодарностью, но надеть не смогла. Сладкий запах незнакомых цветов сразу одурманил и вызвал тошноту. Схватившись за руку Флоренс, она с трудом добрела до скамейки в тени развесистого дерева.

— Флоренс, мне нужно передохнуть.

— Не волнуйтесь, мисс. Посидите в тенечке, а я принесу вам чего-нибудь вкусненького. Удивительно, что вы на ногах еще держитесь, ведь три недели ничего не ели.

Флоренс ушла и через минуту вернулась, неся огромный ананас, разрезанный на ломти, и корзиночку с гуаявой, кокосами и какими-то неведомыми фруктами.

— Что это, Флоренс? — спросила Коринна.

— Не знаю, мисс. Но говорят, что вкусно. Попробуйте-ка лучше ананас. Посмотрите, какой он спелый и сочный.

Коринна поднесла к губам сочный ломоть и неожиданно почувствовала приступ тошноты.

— Забери это скорее!

— Вам не понравилось, мисс?

— Убери, — простонала Коринна, чувствуя, что последние силы ее оставляют, — я думала, тошнота пройдет, как только мы сойдем на землю.

— Коринна, деточка, а вы уверены, что это морская болезнь, а не что-нибудь другое? — испуганно спросила Флоренс. — Все давно должно было пройти. Ведь сейчас нет никакой качки!

— О чем это ты говоришь?

— Сами знаете о чем. Вы могли забеременеть.

— Ну что ты глупости говоришь? Я бы знала это.

— Вы были так заняты вашими планами, как бы побольнее отомстить своему муженьку, что обо всем остальном и позабыли. Ну-ка скажите, когда у вас были последние месячные?

— Не помню! — с раздражением ответила Коринна.

— А вы вспомните, постарайтесь!

Через несколько секунд Коринна с ужасом поняла, что после той отвратительной ночи в игорном доме месячные не приходили. Она побледнела, в ее огромных глазах застыл ужас.

— Нет, нет!

— Кори, что толку теперь пугаться и возмущаться. Этот дьявол оставил вас с ребеночком.

— Я не хочу этого ребенка, Флоренс! Почему я такая несчастная! Теперь вся моя жизнь пойдет прахом.

— Сейчас уже ничего не поделаешь. Плачь не плачь, а ребеночек-то растет…

— Я его не оставлю!

— Это уж вы сами решайте. — Флоренс явно не одобряла столь жестокого отношения хозяйки к невинному, еще не родившемуся существу. — Но сейчас о другом надо думать: где мы будем жить и где вы будете рожать. О ваших неразумных планах придется забыть, да оно и к лучшему. А не вернуться ли нам назад, Кори, пока не поздно? С тем же пароходом, на котором приехали.

При одной мысли о том, что придется снова ступить на палубу, Коринне стало совсем плохо.

— Нет, еще одного плавания я не вынесу. Мне даже думать об этом невыносимо. Придется остаться здесь. И я вовсе не собираюсь отказываться от своих планов. — Уже совсем окрепшим голосом Коринна добавила:

— Просто они будут приведены в исполнение не так скоро, как было задумано.

Коринна пряталась в тени увитого зеленью балкона и равнодушно смотрела на чужой город, кипящий у подножия холма. Потягивая лимонад, она вздрагивала и хмурилась, чувствуя, как шевелится в ней ребенок.

На столике была разложена почтовая бумага, но Коринна никак не могла заставить себя написать хоть строчку.

Она сейчас была способна только на одно чувство — жалость к самой себе. Флоренс ушла на базар. Рассел отправился развлекаться в город, и при мысли о том, что он весело проводит время в компании новых друзей, ей становилось еще тоскливее. Правда, Коринна заперла себя в четырех стенах, опасаясь встретить Джейрда, но от этого было не легче. Она твердо решила прятаться от нескромных глаз до тех пор, пока не родится ребенок, чтобы его отец никогда не узнал о существовании сына или дочери. Тяжело вздохнув, Коринна принялась за письмо. «Дорогой отец, — вывела она на чистом листе и задумалась. Ей предстояла сложная задача: не солгать и в то же время не сказать ничего о том, что волновало ее больше всего. — С тех пор, как я тебе писала, у нас ничего не изменилось. Мы живем все в том же доме на холмах, который я сняла сразу по приезде. Он весь в цветах, очень красивый и удобный. Ты и представить себе не можешь здешнего многообразия красок и постоянного благоухания, которое разносится в воздухе. У меня есть сад, и я ухаживаю за ним сама, стараюсь побольше узнать обо всех экзотических растениях, которые меня окружают. Так что ты можешь догадаться, что я отнюдь не злоупотребляю развлечениями.

Здесь гораздо жарче, чем у нас в Новой Англии, и мне в моем положении привыкнуть к этому особенно трудно. Спасает только то, что наш дом расположен высоко на холмах, и здесь намного прохладнее, чем в низине. Но, несмотря на это, и у нас жара спадает только к вечеру, когда начинает дуть океанский бриз. Если бы ты только знал, с каким нетерпением я его жду.