Я, наверное, и ощущала себя подобно сомнамбуле, которая едва ли соображала, куда и зачем идёт. Тем не менее, стоило мне лишь почувствовать, а потом и увидеть главного виновника моих последних кошмарных дней, как меня едва не в то же мгновение шарахнуло очередным залпом убойных эмоций и страхов. Причём частично новых и толкающих на какие-то неосмысленные поступки-шаги. Или вызывающие чувства, которые шокировали не менее глубоко, чем сам Маннерс — его близость и всё, что он со мной здесь делал.

Кажется, я вошла в зал в тот самый момент, когда Маннерс только-только нырнул в воду, выдав соответствующий шумовой хлопок при вхождении в водную поверхность всем телом. Я и прокралась к парапету бассейна на чистом автомате, едва ли соображая, что и зачем это делаю, будто под гипнозом собственных подсознательных желаний, толкающих меня на безумные поступки. Будто мне было мало того, что я уже увидела через открытые двери. Теперь мне вдруг понадобилось убедиться в том, что я не ошиблась, и в этом огромном (наверное, длиною в двадцать ярдов) бассейне действительно плавал Маннерс, а не кто-то другой.

А может я и вправду хотела полюбоваться им вопреки всем своим к нему чувствам и ненависти. Или увидеть его во всей красе при другом освещении и в ином, более естественном окружении. Хотя, нисколько не удивлюсь, если мною двигали несколько иные порывы с хотелками.

И это действительно был он. Спутать его с кем-то ещё? — просто смешно. Особенно для меня. Я его уже буду узнавать даже с закрытыми глазами, даже стоя к нему спиной в абсолютно тёмной комнате.

Я и сейчас ощутила этот нервный спазм на уровне диафрагмы практически сразу же, как только сюда вошла, и который усилился во стократ, стоило мне лишь приблизиться к воде и увидеть в ней знакомые очертания мощной мужской фигуры. Я так и стояла рядом с мокрым мрамором и оставленными на нём следами Маннерса, глядя в спину отплывающего к дальнему бортику громадного резервуара своего персонального мучителя и Дьявола во плоти.

Смотрела и ждала непонятно чего. Почти не дыша. Слушая лишь гулкий стук своего натужного сердца и акустический «звон» окружающего пространства. Свет здесь не горел. Его предостаточно лилось через огромное панорамное окно, с которым буквально соприкасался «притопленный» в воде боковой бортик бассейна. Поэтому и ощущения казались обострёнными при восприятии почти ирреальной картинки. Искажённая водной гладью фигура плывущего Маннерса в световых бликах и полусумраке большого зала вроде и не вызывала во мне сейчас чувства смертельной опасности, но и не казалась чем-то пустым и недостоверным. Более того, я даже начала испытывать что-то вроде панического волнения, когда поняла, что всё это время мужчина плыл под водой, ни разу не поднявшись к её поверхности и не набирая в лёгкие очередную порцию воздуха. Если бы он при этом не двигался и не приближался постепенно к противоположному борту, я бы точно испугалась уже не на шутку.

Ещё немного, и окончательно уверую в то, что он не человек.

Может поэтому я и не сходила с места? Наблюдала до последнего, когда же он всплывёт и перестанет пугать меня своими нечеловеческими сверхвозможностями. Или всё-таки ждала чего-то на подсознательном уровне?

Чего именно? Что он меня тоже почувствует? Что вынырнет, тут же обернётся и прикажет мне возвращаться в спальню? Или даже подплывёт ко мне и как-то накажет? А то и вовсе догадается, зачем я здесь и что задумала. После чего обязательно запрёт меня в одной из комнат и… накажет уже по-настоящему…

Конечно, он вынырнул, ибо иначе и быть не могло. Разве что так и не обернулся. Что опять же ничего не значило. Он действительно мог не заметить моего присутствия, особенно с такого большого расстояния, поскольку не ждал, что я сюда явлюсь. А у хищников, как и у мужчин, если верить научным исследованиям, периферийное зрение развито куда слабее, чем у женщин.

И, конечно, я убедилась уже на все сто, что это он, снова оцепенев на своём месте и, практически не дыша, наблюдая, как он покачивается с поверхностью растревоженной им воды, временно придерживаясь ладонями о выступ мраморного парапета. А потом опять погружается после очередного глубокого вздоха. Но в этот раз плывёт в сторону окна, где-то к центру бокового бортика. И снова я не нахожу в себе сил сойти с места и уйти. Снова жду и…подсознательно на что-то надеюсь, позволяя временно заснувшим чувствам вновь верховодить в моей душе и контуженном сознании.

От былой апатии и «сонливости» не осталось и следа. Знакомый тремор уже вибрирует под кожей, подрезая суставы пока ещё лёгкой слабостью. Диафрагму мучают уже не нервные спазмы, а болезненные приступы сумасшедших эмоций. Глаза жгут подступающие слёзы. Горло сжимает сухой плёнкой кратковременного удушья с истеричными рыданиями. Но мне удаётся сдержаться. Из последних сил.

Особенно когда Маннерс снова выныривает, но в этот раз уже больше боком ко мне, облокачиваясь о скрытый в воде бортик и убираясь лбом о запястье скрещённых рук. Его мощные плечи и верхняя часть спины вроде и не кажутся напряжёнными, но я почему-то чувствую в его действиях что-то совершенно другое, пусть и не вижу полностью его лица. Не могу понять что, но и выяснять не собираюсь. Я здесь не для этого. Тем более, если задержусь тут ещё на минуту или две, тогда уже всё… Тогда точно не смогу заставить себя уйти… И сбежать…

Поэтому, едва понимая, что делаю, разворачиваюсь и иду в сторону выхода… вернее, плыву, не чувствуя под собой пола и ног. Не чувствуя себя, окружающего пространства и самой реальности. Кажется, что это вовсе и не я. И всё, что делаю дальше — тоже делает кто-то другой. Скорее, частично проснувшаяся во мне Анна Лорен Брайт. Упрямая, прагматичная и всегда себе на уме. Уж кому-кому, а ей провернуть весь план продуманного мною побега не стоило ровным счётом ничего. Она уже когда-то через это проходило. А сейчас ситуация в разы проще. При большом желании я могла сбежать отсюда и намного раньше. И дело не в недостающей смелости или страхе перед ответными действиями от Маннерса. Я действительно думала, что он меня отпустит сам. Он должен был это сделать по собственной воле и желанию! Я должна была быть уверена, что больше не вызываю в нём никаких хотелок и что… больше ему не нужна…

А теперь…

Всё слишком затянулось. Я перестала себя воспринимать. А погружаясь с каждым днём всё глубже в чужую Тьму и Бездну, я всё больше растворялась в том, для кого никогда не стану ни равной, ни кем-то ещё, кроме как удобной секс-игрушкой для извращённых утех. А это было неправильно! Как и чревато в первую очередь для меня. Именно этого я больше всего и боялась. Что однажды так и не всплыву. Его Бездна поглотит меня полностью и безвозвратно. И когда он меня после этого отпустит, выбросит за ненадобностью, как поломанную и выпотрошенную куклу, вот тогда я и познаю сполна все прелести реального ада.

Поэтому я это и сделала. Именно сейчас. Мысленно отчитывая и прокручивая в голове каждую секунду и предстоящий шаг с действием. Главное не сбиться с плана и ничего не забыть. Как бы это не банально звучало, но у меня на всё про всё было только пять-десять минут. В первую очередь для того, чтобы создать у будущих «следователей» чувство ложных выводов. Моя спешка должна выглядеть достоверной. И я её продемонстрировала во всей красе, на тот случай, если в номере и вправду могло находиться несколько скрытых камер. Последнее, правда, могло всё подпортить и мне самой, но я всё-таки надеялась, что пронесёт. Мне нужно не так уж и много времени. Всего ничего.