Дяденька не говорит ничего.

— Хотя откуда такому уроду знать?! — Оскар делает злое лицо. — Ты же безмозглый придурок, у тебя на лице написано. А это театр, между прочим, и храм искусства. Знаешь, во сколько обходится содержать такой театр? На одни только программки с золотым тиснением папа тратит по несколько миллионов в год. А туалеты, которые в этом здании, они на двести лет старше самого здания. — Оскар говорит: — Так что если ты думаешь, что у нас есть какие-то лишние деньги, чтобы бросать их на ветер, то ты точно клинический идиот. И вообще это не твоего ума дело, на что мы тратим деньги. Частично они цифровые, частично бумажные. Но это опять же тебя не касается. Видишь этого человека? — Оскар показывает на лорда Гамильтона, который уже пошел ужинать, но теперь почему-то остановился. — Ты вообще представляешь себе, сколько он может стоить?

Дяденька не говорит ничего. Даже не трясет головой.

— Это мой папа. И вот что я тебе скажу. Если мой папа еще раз увидит, что ты пристаешь ко мне и хочешь денег, он тебя скормит голодным львам. Тебе все понятно? Или повторить?

Дяденька не говорит ничего. Ему, наверное, непонятно.

Оскар пинает его по голове.

— Пошел ты в жопу.

— Тебе все понятно?

Лорд Гамильтон оборачивается и смотрит на Оскара.

Леди Элиза подходит к Оскару, очень шикарно подходит, в таком нарядном шикарном платье. Подходит и говорит:

— Оскар, милый, это же новые туфли. Только сегодня купили. Ты их можешь испачкать. Пойдем, моя радость.

— Ладно, придурок. — Оскар говорит это дяденьке, который спит на тротуаре. — Надеюсь, ты уяснил ситуацию.

* * *

Лорд Гамильтон открывает дверь. Держит дверь, чтобы она не закрылась. Оскар заходит внутрь. Я захожу внутрь. Леди Элиза заходит внутрь.

Лорд Гамильтон тоже заходит внутрь и закрывает дверь.

Снаружи это вообще непонятно чего. Никакой вовсе не ресторан. Ну, где можно покушать. Снаружи там только закрытые ставни и вообще ничего не написано, ни единого слова. Но внутри все понятно. Внутри — ресторан, самый шикарный. Он очень маленький. Только два столика. За одним, который поменьше, сидит дяденька. Он чернокожий и очень большой. Он сидит совершенно один, кушает в одиночестве. Другой столик, который побольше, свободен. Там никто не сидит. Тетенька, которая работает в ресторане, подходит к нам и провожает к свободному столику. Мы все садимся. Тетенька, которая работает в ресторане, кладет на стол книжку с меню. Все смотрят на книжку, по очереди, и лорд Гамильтон говорит:

— Оскар?

Оскар смотрит на книжку.

— Я буду кальмаров на выпасе.

Лорд Гамильтон говорит:

— Том?

Я смотрю на книжку, которая с меню. Не говорю ничего.

Оскар говорит:

— Да просто возьми ему пудинг. А ты, мама, что будешь?

Леди Элиза смотрит на книжку с меню.

— Пожалуй, козленка в прериях.

— А я, наверное, возьму… — Лорд Гамильтон закрывает книжку с меню. — Я возьму утку в холмах. И бутылку шампанского. Четыре бокала, пожалуйста. И две соломинки.

Оскар морщится и говорит:

— Папа, я в последний раз пил из соломинки на свой день рождения, когда мне исполнилось шесть.

— Обе соломинки — для Тома. — Лорд Гамильтон говорит: — Они здесь маленькие, а у Тома такой большой рот.

Я трогаю пальцем свой рот. Он такой… Мне вспоминается мертвый мальчик. А потом.

Лорд Гамильтон говорит:

— Том, ты не голоден? Ты даже и не притронулся к своему пудингу. А мы все уже доедаем.

Я смотрю на стол. У всех тарелки почти пустые, а у меня есть еще целый пудинг. Я беру ложку, ем пудинг.

Лорд Гамильтон берет нож и вилку, отрезает кусочек от мертвого мальчика и кладет его в рот.

Оскар кашляет. Не по-настоящему кашляет, а понарошку. Это он так притворяется. А потом, когда все на него посмотрели, он говорит:

— А кто, интересно, украл все апострофы с вывесок на магазинах?

Все смеются.

Лорд Гамильтон смеется:

— Ха-ха.

Оскар говорит:

— Папа, правда я очень умный?

— Да, мой мальчик, пожалуй, что да.

— Папа, а ты бы любил меня точно так же, если бы я был как Том?

Лорд Гамильтон смотрит на меня. Я ем пудинг.

— Нет, пожалуй, что нет.

Оскар улыбается. Он очень умный, правда? Все сидят, едят ужин. Оскар говорит:

— Папа, а можно мне взять твоего порошка?

— Разумеется, можно.

Леди Элиза говорит:

— Оскар, ты же знаешь. Я не одобряю, когда ты берешь кокаин у папы. — Она достает из кармана какую-то маленькую коробочку. — Возьми лучше мой. С комплексом натуральных липидов. Для смягчения слизистой носа.

Я ем пудинг. Он такой розовый и дрожит на тарелке. Я двигаю тарелку, чтобы пудинг дрожал сильнее.

— Пап. — Оскар сует нос в коробочку и говорит: — Пап, а знаешь… когда ты меня содомировал в задний проход, по-моему, горничная нас видела. Или нет?

— Не знаю, малыш. Я был без контактных линз. — Лорд Гамильтон отвечает на телефон, который звонит. Но без звука. Это невидимый телефон, его как будто и нет вообще. Лорд Гамильтон подносит невидимый телефон к уху и говорит: — Да. Хорошо. Да. Хорошо. — Он отключает невидимый телефон. — Боюсь, Том, твои папа с мамой так и не появились.

За другим столиком. Там сидит большой чернокожий дяденька. Он сидит совершенно один, кушает в одиночестве. Только теперь он не кушает. Положил вилку на стол, смотрит на меня. Поднимает бровь, открывает глаз.

Лорд Гамильтон говорит:

— Ты знаешь, где они, Том? Может, они тебя бросили? Может, они от тебя отказались?

— Папа, скорми его львам.

— Том, ты знаешь, как им позвонить? — Лорд Гамильтон говорит: — Знаешь их номер? Папин. Или мамин.

— Папа, попробуй горячую линию для бедных кварталов.

— Нет. — Я встаю. — Не надо скармливать меня львам и тем более горячим.

— Том, ты куда? — Лорд Гамильтон говорит: — Тебе, может быть, нужно в уборную? Оскар, проводи Тома в уборную.

Я сажусь обратно.

За другим столиком. Этот большой чернокожий дяденька, который сидит. Кушает в одиночестве, он кладет вилку на стол. Встает. Надевает пальто. Оно такое шикарное и розовато-лиловое. Большой чернокожий дяденька выходит из ресторана, закрывает дверь.

А потом.

Как раз, когда дверь закрывается.

Она опять открывается, и дяденька снова заходит. Тот же самый дяденька. Который чернокожий и очень большой. Только пальто вывернуто наизнанку. Это уже не тот дяденька. Это другой.