Движение горгульи вызвало у нас немалый испуг. Селия даже громко вскрикнула, а я прикусил губу, чтобы не закричать. Тварь над входом повернула свое каменное лицо с какой-то невероятной легкостью и заговорила нечеловеческим, устрашающим голосом:

— Кто это там тревожит ночной покой? Учитель спит, мои юные друзья.

Я потерял сбережения трудного детства не для того, чтобы отступать перед столь любезным отказом, и не видел причин выказывать каменному изваянию большего почтения, чем то, которое проявил бы перед его собратом во плоти и крови.

— Тогда его нужно разбудить, — потребовал я.

— Сожалею, дитя, но я не прерву сон Учителя по воле парочки оборванцев. Приходите завтра, и тогда хозяин, возможно, пожелает принять вас.

Яркая вспышка молнии осветила небо и стройную башню, зловеще вздымавшуюся посреди пустынной земли.

— Так Синий Журавль будет спать в теплой постели, когда у его дверей умирают двое детей?

Каменные брови сурово изогнулись, и невиданное существо сделалось менее дружелюбным.

— Не говорите так об Учителе. Мое терпение не бесконечно.

Все зашло чересчур далеко, чтобы отступать. Даже тогда я понимал, что настойчивость — единственная альтернатива отступлению. Я закричал громче, надрывая голос от напряжения:

— Или Первому магу безразлична судьба людей этого города? Останется ли он в своем замке, в то время как дети Низкого города гибнут от бури? Позови его! Позови, я сказал!

Морда горгульи сверкнула в свете луны, и я осознал, что подвергаю серьезной опасности себя и девочку. Каменное существо, похоже, не могло двинуться дальше своей опоры, однако никто не знал, на какие меры оно способно было пойти, чтобы защитить башню.

— Ваша наглость начинает докучать мне. Уходите, иначе последствия… — Внезапно тварь замолчала, ее лицо замерло, всякие признаки разума угасли.

Но и так же внезапно чувства вернулись к ней.

— Погодите. Учитель идет.

Я вполне сознавал, что его скорое появление не обещало нам безопасности. В ночи свирепо завывал ветер. Селия крепко сжимала мне руку.

Каменная плита сдвинулась с места, и перед нами появился высокий, худой человек с длинной бородой. Его глаза сияли, несмотря на прерванный сон. Я видел Журавля только однажды, издалека, и в тот раз, стоя среди огромной толпы людей, волшебник произвел на меня большее впечатление. Я наблюдал за тем, как его природная доброта боролась с естественной реакцией на прерванный двумя голодранцами ночной покой. И я почему-то не удивился, когда понял, что первая берет верх.

— Я не привык к обществу гостей после полуночи, в особенности если их еще предстоит принять. Но Дэвы велели нам всегда проявлять гостеприимство, и я не нарушу заповеди. Чего вы от меня хотите?

— Это ты Синий Журавль? — спросил его я.

— Я.

— Тот, которого называют спасителем Низкого города?

— Тот самый, если меня так называют.

Я подтолкнул Селию ближе к волшебнику.

— Тогда спаси ее. Ей нужна помощь, ей некуда больше идти.

Журавль взглянул на девочку, затем снова посмотрел на меня.

— А тебе? — спросил он. — Что нужно тебе?

— Ни черта мне не надо, — ухмыльнулся я, и капли дождя заструились по моему лицу.

Волшебник кивнул и опустился на одно колено перед девочкой, склоняясь к ней без малейшего притязания на право называться одним из могущественнейших людей империи.

— Здравствуй, дитя. Люди зовут меня Синим Журавлем. Смешное имя, я знаю. А у тебя есть имя, которым я мог бы называть тебя?

Девочка посмотрела на меня испуганным взглядом, будто спрашивая моего разрешения. Я легонько похлопал ее по спине.

— Селия, — наконец изрекла она.

Глаза Журавля блеснули притворным удивлением.

— Это же мое самое любимое имя на свете! Всю свою жизнь я мечтал повстречать кого-нибудь с таким именем, а теперь ты стоишь у моего порога в глухой час ночи!

Казалось, Селия хотела хихикнуть, только не могла вспомнить, как это делается.

— Идем выпьем чаю, и ты расскажешь мне, что значит быть Селией. Уверен, это очень интересно. — Волшебник протянул девочке свою руку.

Приглашение вызвало робкую улыбку, первую улыбку, которую я видел у нее за всю ночь. Девочка взяла Журавля за руку, волшебник поднялся и повел ее за собой в башню. На полпути ко входу он обернулся, предлагая взглядом последовать за ним.

— Я скоро приду проведать ее, — сказал я.

Селия тоже повернулась, чтобы посмотреть на меня, теперь она поняла, что я не пойду с ними. Она молчала, но трепетный взгляд говорил красноречивее слов. В моей душе полыхал пожар, необычная легкость пробудилась в моей утробе, поднимаясь все выше и выше. И потом я умчался в ночную мглу, оставив волшебника с девочкой стоять там, у башни, в сиянии мягкого света, льющегося наружу сквозь открытую дверь.

Вспоминая о том, как я в последний раз приводил в дом Журавля сироту, я пытался тем временем привлечь к себе внимание каменного стража над входом в башню. Я завершил серию эпитафий броском мелкого камня в горгулью, но галька отскочила от нее, не произведя никакого эффекта.

— Зачем вы это делаете? — поинтересовался Воробей, сидя на ближайшей к башне стене лабиринта.

— Обычно он отвечает.

— Кто?

— Говорящий магический монстр, который сидит над дверью, конечно.

Воробью хватило смекалки больше не злить меня. Я уселся рядом, достал из сумки кисет с табаком и принялся за скрутку.

— Проклятая магия. Без нее нам всем жилось бы лучше.

— Неправда, — возразил Воробей с необычным воодушевлением.

— Да? А ну-ка назови хотя бы одну полезную вещь, которую создало Искусство?

— Обереги Синего Журавля.

Я прикурил сигарету, заслонив пламя рукой.

— Назови еще что-нибудь, — предложил я.

— Я слышал, что брат Хэллоуэл исцеляет людей в церкви Прачеты Вседержительницы.

— Брат Хэллоуэл излечил тебя? — спросил я, вдыхая в легкие низкопробную отраву.

— Нет.

— Он излечил кого-нибудь из твоих знакомых?

Воробей покачал головой.

— Тогда он не в счет, так?

— Так, — ответил мальчишка, как всегда быстро ухватив суть. — Не в счет.

— Ну и не забивай себе этим голову. Те двое, что живут в Гнезде, — аномалии, исключение, которое лишь подтверждает правило. Начнешь думать иначе — и попадешь в беду.

Пока я докуривал сигарету, мальчишка размышлял над моим советом.