— Я задолжал Учителю гораздо больше, чем смогу заплатить. — Внезапно в голову закралось воспоминание о том, каким когда-то был Синий Журавль: глаза искрились остроумием и озорством, спина никогда не сгибалась и не кланялась ни перед кем. — Но я не о том. Нужно остановить эту тварь, а мои возможности не так велики, чтобы я мог позволить себе потерять союзника. — Я рассмеялся с ехидством. — Через неделю все это не будет иметь никакого значения.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ерунда, неудачная шутка.

Мой ответ не удовлетворил Селию, однако она не настаивала на продолжении.

— Я не собираюсь чинить препятствия. Если тебе требуется помощь… Я никогда не сравнюсь с Журавлем ни в способностях, ни в мудрости. Но я как-никак маг первого ранга. — Она робко кивнула на свое кольцо, как знак подтверждения последнему факту. — Учитель достаточно долго присматривал за Низким городом, и теперь, когда я приняла на себя заботу о Гнезде, возможно, пришло время взять на себя и его полномочия.

Селия возмужала за годы, истекшие со времени наших последних встреч. Она уже не была тем ребенком, которого я привел в Гнездо много лет назад. Но иногда она все же так говорила — «взять на себя его полномочия», «Дэвы хранят нас».

Селия приняла мое молчание за согласие.

— У тебя есть зацепки?

— Подозрения. Всегда только подозрения.

— Не позволяй мне торопить тебя. Если что-то еще тяготит тебе душу, расскажи сначала об этом.

— Я побывал на вечеринке, устроенной лордом Беконфилдом, Веселым Клинком. И пока мы с ним говорили, твой камень обжигал мне грудь.

— Но ты не решился поделиться этими сведениями?

— Эти сведения не настолько важны, как могло бы показаться тебе. С точки зрения закона они вообще ничего не значат. Если бы дело касалось какого-нибудь пройдохи из Низкого города, этого могло бы оказаться достаточным, возможно, хватило бы, и я указал бы на него кому следует. Тогда Старец привел бы подозрительного типа в Черный дом и вытянул бы из него все, что можно. Но когда дело касается знати? В таком случае должны соблюдаться основные принципы правосудия, а это значит, что человека нельзя схватить в его собственном доме и кромсать на куски только на основании показаний магического талисмана, незаконно приобретенного бывшим агентом.

— Нельзя, — вздыхая, согласилась она. — Полагаю, нельзя.

— И кроме того, я не уверен, что талисман прав. Я говорил с Беконфилдом. Он показался мне горячим и взбалмошным, типичным образцом высших классов. Но убивать детей, вызывать демонов… Это не в его духе. Аристократия обычно слишком ленива, чтобы по-настоящему предаваться злодействам. Проще тратить наследство на костюмированные балы и дорогих шлюх.

— Ты уверен, что не переоцениваешь его?

— Я редко допускаю такие ошибки. Но даже если предположить, что это Беконфилд. Ведь он не владеет Искусством. Я бы сильно удивился, если бы узнал, что он достиг своей цели. Каким образом ему удалось бы установить связь с пустотой?

— Да, но у нас есть маги, которые готовы продать свое умение любому, кто предложит достаточное вознаграждение. В окружении этого Беконфилда был кто-нибудь, подходящий под это определение?

— Да, — ответил я. — Там был кое-кто.

Селия закинула ногу на ногу, под тонким платьем проглядывала розоватая кожа ее бедер.

— Возможно, это именно тот, кого тебе следует изучить повнимательнее.

— Возможно. — Я обдумал совет и продолжил: — Вообще-то я хотел спросить у тебя еще кое-что, в чем мне не смог бы помочь даже Учитель.

— Я обещала, что буду помогать тебе.

— Расскажи о своей учебе в Академии.

— Зачем?

— Праздное любопытство. Мне совершенно нечем занять свой мозг, и я надеялся, что твои рассказы о пирушках юношества подкинут какую-нибудь пищу для размышлений.

Селия усмехнулась, почти незаметно, улыбка едва коснулась ее губ. Последовала короткая пауза, пока она обдумывала слова.

— Это было давно. Я была молода. Мы все были тогда совсем молодыми. Учитель и другие маги его уровня не стремились преподавать в Академии, так что там были только мы, ученики, слабые и неопытные, кого сумели туда загнать. Преподаватели, если можно их так назвать, были лишь немного взрослее нас и едва ли грамотнее, чем мы сами. Тогда, сразу после открытия Академии, у нас еще не было учебного плана. Нас просто… загоняли в класс и потом отпускали. Впрочем, впервые в истории нас собрали всех вместе, впервые подтолкнули к тому, чтобы мы обменивались нашими знаниями, а не прятали их в зашифрованных книгах магических заклинаний.

— Ты была знакома с человеком по имени Адлвейд?

Селия сощурила глаза, поджала губы.

— Наш класс был небольшим. Мы все более или менее знали друг друга.

Селия принадлежала к тому сорту людей, которые с радостью провели бы остаток дней вдали от представителей своего вида, но она так и не сумела развить в себе зловредную привычку говорить плохо о любом из них.

— Волшебник Адлвейд был… очень талантливым. — Я думал, она продолжит, но Селия замолчала и только покачала головой.

Так что я решил, что мне лучше помочь ей с рассказом.

— В последние дни Войны Адлвейд участвовал в военной операции «Вторжение».

— Учитель рассказывал мне твою историю.

— Тебе известно что-нибудь об этом?

— Мы были предоставлены самим себе и могли изучать то, что нас больше интересовало. У нас с Адлвейдом были разные склонности. Ходили слухи, я слышала разные гадости, но ничего определенного. Если бы я знала что-нибудь, что могло бы помочь, я давно бы тебе сказала. — Она пожала плечами, явно желая закрыть эту тему. — Адлвейд мертв, его давно нет среди нас.

Он действительно был давно мертв.

— Но Адлвейд не единственный, кто принимал участие в операции. Кто бы там ни убил киренца, он наверняка замешан в этом. И такое дело, как военная операция… Должны были вестись записи.

Селия резко вскинула голову.

— Такие записи засекретили бы, — произнесла она настойчивым тоном. — Их бы спрятали. Ты никогда не увидишь их.

— Записи засекретили бы, ты права, и трудно представить, у кого из служащих военного архива возникло бы желание поделиться со мной этими сведениями. К счастью, у меня имеются другие источники.

— Другие источники?

— Криспин, мой бывший партнер. Он обещал заняться этим делом.

— Криспин, — повторила она. — Ты все еще можешь на него положиться? Станет ли он стараться для тебя после… вашей многолетней размолвки?

— Сомневаюсь, что он счастлив сделать мне одолжение, но это обстоятельство не помешает ему. Криспин… Криспин — золото. Неважно, в каких мы отношениях. Это поможет остановить убийства, значит, это благое дело. Он это сделает.