– Среди прочих десяти редакторов? – поддразнила она его.

– Четырех, – сказал он.

Сьюзен подумала, что это значит минимум восемь.

– Минимальная цена уже установилась?

– Нет. Я обратился одновременно ко всем.

– И на какую сумму денег ты рассчитываешь?

– На большую, – сказал он.

Сьюзен засомневалась.

– На тему генов и наследственных болезней уже столько всего написано, – сказала она. – Стив Джон застолбил и тщательно разработал этот участок – и в книгах, и на телевидении. И Доукинс.

– Джулиан – это совсем другой уровень. Прочти рукопись – не разочаруешься.

Сьюзен обещала, что прочтет и свяжется с агентом в течение десяти дней. Остальным пяти рукописям, ожидающим прочтения, придется подождать.

Затем она снова взялась за первые шесть глав переписанной Фергюсом Донлеви рукописи. Он хотел поскорее узнать, в правильном ли направлении он работает на этот раз. Она перечеркнула карандашом вторую цитату Эйнштейна и сделала на полях пометку: «Не обязательно. Об этом уже говорилось на с. 28». Подумав, она добавила: «Не уверена, что эта глава вообще нужна. Что нового она привносит в книгу?» Из-за усталости она сегодня была несколько нетерпима.

В кабинет вошла Кейт с книгой в руках. Она была на пару лет старше Сьюзен, замужем за специалистом в области экономических теорий. Двое детей. Кейт была высокой жизнерадостной шатенкой с красивым лицом и фигурой. Сьюзен любила ее – она принадлежала к той редкой породе людей, которых не могут выбить из колеи никакие жизненные трудности.

Кейт была первой, кому Сьюзен рассказала об их с Джоном решении купить дом, и они съездили посмотреть на него в перерыве на ланч, хотя и опоздали потом немного. Кейт заявила, что дом кошмарно хорош и что она в него влюбилась.

– Вот эту ты имела в виду? – спросила Кейт.

Сьюзен взглянула на обложку. На ней был запечатлен живот беременной женщины, в котором, будто на фотографическом снимке, был четко виден плод. Книга называлась «Беременность – мифы и реальность», автор – доктор Мария Анскомб.

Сьюзен перевернула книгу и посмотрела на заднюю сторону обложки.

– Эту книгу ты редактировала?

– Да. Замечательная книга. Очень познавательная. Я почерпнула из нее немало полезного. Лучшая книга про беременность за последние десять лет. – Кейт вопросительно посмотрела на Сьюзен. – Ты мне что-то недоговариваешь?

Сьюзен отрицательно покачала головой, но покраснела.

– Это для подруги.

Подождав, когда Кейт выйдет из кабинета, она отодвинула рукопись Фергюса Донлеви на край стола, открыла книгу и начала читать.

– Ну? – сказал Арчи.

Они с Джоном, оба голые, были в душе и теперь расходились по пробковому покрытию по кабинам. Джон поглядел на складки на потном животе Арчи, которые увеличивались с каждой неделей. Немного времени пройдет, и фигуре Арчи позавидует любой борец сумо. И все же он только что разгромил Джона в сквош. Просто раздавил.

Арчи пустил воду, отрегулировал температуру, подставил лицо льющимся струям.

– Какие условия выдвинул твой друг Сароцини?

Легкие Джона горели – он не на шутку выложился в сегодняшней игре, но только физически. Мысли его были совсем в другом месте.

– Он сумасшедший. Ну, то есть этот тип живет в каком-то своем мире.

Арчи намылил волосы.

– Судя по твоему виду, он тебя просто нокаутировал.

– Это уж точно. Выставил дураком так, как это никому еще не удавалось.

– Что ему нужно? Переспать со Сьюзен?

Джон хотел уже рассказать все Арчи, но вдруг передумал. А что, если… это, конечно, сумасшествие, но что, если они решат принять условия мистера Сароцини? Сьюзен не понравится, если об этом будет знать хоть кто-нибудь, кроме них, да и ему самому тоже.

– Да нет, ничего такого, – сказал Джон. – Все дело в гарантиях. Процентах. Контроле.

Арчи выключил душ и начал вытирать голову полотенцем.

– Лучше десять процентов существующего бизнеса, чем сто – несуществующего. Разве нет?

Джон не ответил. Он сел на скамью, надел ботинки и стал завязывать шнурки. Арчи сел рядом с ним и похлопал его по плечу:

– Слушай, Джон, может, эта сделка тебе и кажется не слишком выгодной после того, как ты столько лет ни от кого не зависел и делал все, что тебе нравится, но мы живем в реальном мире, а в реальном мире лишь единицам удается в одиночку делать свой бизнес. Сароцини предлагает тебе сделку. Если ты ее заключишь, твоя фирма выживет?

Джон кивнул.

– Дом останется за тобой?

Джон поколебался.

– Да.

– Твой доход не уменьшится?

– Не знаю. Наверное, не уменьшится.

– Твои акции остаются у тебя?

– Да.

– Тогда какого черта ты мучаешься? Вцепляйся в этого Сароцини мертвой хваткой!

Одевшись, они прошли в бар и, как обычно, заказали пиво. Джон мигом выхлебал свое и попросил принести еще. Арчи, попыхивая сигаретой, напомнил ему, что, кроме мистера Сароцини, с Джоном никто не захотел связываться.

Джон это все знал. Всю прошлую ночь он лежал без сна, думая обо всем этом, и ни на минуту не переставал думать об этом днем. Сегодня утром Сьюзен сказала, что сможет сделать это. Сможет, что тут такого. Его это никак не заденет – в физическом плане, но…

Тут его мысли словно натыкались на стену.

Похоже, после того, как ее изначальный гнев немного поутих, Сьюзен восприняла предложение мистера Сароцини с гораздо более холодной головой, чем он сам, и Джон безмерно уважал ее за это. Но он не знал, как она относится к материнству. Они долгое время не говорили об этом, а в те немногие моменты, когда Джон полагал, что Сьюзен вот-вот коснется этой темы, он решительно менял тему разговора. Не изменилось ли ее отношение?

Он подозревал, что изменилось. Когда они только поженились, он попытался убедить ее подвергнуться стерилизации, но она не согласилась. Он не стал делать из этого проблему – она начала принимать противозачаточные таблетки. Но Джон видел, как она в последнее время смотрит на детей. Как она держала на руках малышку Лиз и Алекса на барбекю на прошлой неделе. Как она любит детей Кейт Фокс. Возможно, предложение мистера Сароцини задело какой-то нерв внутри ее, и она сочла, что оно даст ей возможность ощутить, что такое беременность, и почувствовать себя полноценной женщиной.

А не изменилось ли его отношение к детям?

Испытывая неловкость, он поспешно вырвал эту мысль из разума, скатал ее в шар, словно бумагу, и выбросил в мусорную корзину. Джон Картер, ты что, сошел с ума?