– А если бы я отказалась с вами разговаривать, вы что – бросились бы в погоню?

– Да нет, я бы просто постарался убедить вас, что это в ваших же интересах. Ведь иначе я начну собирать информацию по своим каналам, и кто знает, что мне о вас наговорят…

– Начну! – усмехнулась Валерия. – Можно подумать, что вы еще не начали!

Спорить Ледников не стал.

– А еще я предупредил бы вас, что люди болтливы, завистливы, коварны и в результате моих поисков информация об исчезновении господина Муромского-младшего может дойти и до Скотленд-Ярда. И тогда… Вам это нужно?

Валерия демонстративно обдумала услышанное. А потом улыбнулась.

– А не боитесь, что я вам все навру? – вдруг совсем по-девчоночьи прыснула она.

– Знаете, Валерия, сегодня любой менеджер по персоналу предпочитает сочиненное собственноручно соискателем резюме, а не характеристику за тремя подписями. Потому что по нему он определит все, что его интересует. Ложь тоже дает пищу для размышлений и выводов. И если эта ложь красивая, иногда даже бо́льшую, чем правда… Ведь красивая ложь – это уже творчество. Так что ваша ложь для меня так же интересна, как и правда.

Она равнодушно пожала плечами – мол, как вам будет угодно. А потом чуть ли не весело сообщила:

– Сегодня еще предпочитают рекомендации от людей, которым можно доверять.

– Рекомендации на ваш счет у меня есть. И как раз от людей, которым вполне можно доверять.

– Интересно! Вот бы послушать…

– Успеете еще, – многозначительно пообещал Ледников.

Разглядывая то мелькающие за окном лондонские пейзажи, то несколько хищный профиль Валерии, Ледников подумал, что женщина она, судя по всему, незаурядная, но находящаяся в стадии умственного и психологического смятения. Ей явно надо выговориться. Ледников по своей следовательской практике знал, что едва ли не у каждого подследственного, исключая, может быть, самых отпетых, наступает момент, когда ему нужно перед кем-то выговориться, – то ли перед следователем, то ли перед соседом по камере. Валерия, судя по всему, переживала именно такой момент.

Пока он предавался размышлениям, Валерия благополучно добралась до уже знакомого ему внушительного особняка. Она загнала машину в подземный гараж. Ледников, как джентльмен, забрал у нее пакеты с продуктами, и они мило прошествовали к лифту. Со стороны они выглядели прямо, как добропорядочная супружеская пара…

В лифте Валерия нажала кнопку шестого этажа, и Ледников сразу насторожился – Вудгейт, насколько он помнил, говорил, что квартира Рафы находится на третьем этаже. Вот будет интересно, если на шестом этаже его ожидает какой-нибудь беловолосый парень с обрезком водопроводной трубы в руках! А он весь в кульках, даже рукой пошевелить не успеет!..

Двери лифта выходили в коридор. Пропустив Валерию, Ледников быстро огляделся по сторонам. Коридор был пуст. Но это ничего не значило, разумеется. Гости могли появиться в любой момент. Интересно, куда она хочет его заманить?

Валерия открыла вторую дверь с правой стороны от лифта и попыталась пропустить Ледникова в квартиру первым, но он благовоспитанно показал, что уступает ей дорогу – lady first, черт подери!

Валерия внимательно посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась.

– Там никого нет, уверяю вас!

– И это радует, – сказал Ледников, протискиваясь с пакетами в дверь.

Про себя он отметил: девушка опытная, внимательная и, судя по всему, знает, что такое засада или нападение из-за угла. Интересно, откуда?

Квартира представляла собой просторную комнату, один угол которой был отведен под кухню. Свалив пакеты на кухонный стол, Ледников огляделся.

– Что-то это не слишком походит на жилье любимого наследника олигарха…

– А это не его жилье, – рассеянно сказала Валерия, укладывая продукты в холодильник. – Его апартаменты на третьем этаже. Это – моя скромная обитель. Весь шестой этаж отведен под квартирки для слуг и обслуживающего персонала… Хозяева сюда не ходят. Это такое гетто в масштабах одного дома.

– Но ключ от квартиры Муромского у вас имеется?

– Разумеется.

– Вы что, там убираетесь в его отсутствие?

– Нет, убирается там прислуга. А я… присматриваю. Скажем так.

– Что это значит?

– Слежу, чтобы не пустовал холодильник, плачу по счетам, даю при нужде советы, делаю заказы…

– Странное занятие для такой женщины, как вы… – с некоторым нажимом произнес Ледников.

– Ого, вы уже знаете, какая я женщина! – засмеялась Валерия. – Давайте пройдем в комнату, и я постараюсь вам объяснить, как это произошло. Если вам это интересно. Выпьете что-нибудь?

– Сугубо символически. Что называется, за компанию.

– Ну, из меня собутыльник тот еще!

С массивным стаканом, на дне которого плескалась жалкая доза виски, разбавленного содовой, Ледников устроился на диване. Себе Валерия налила, кажется, сок.

Какое-то время они тактично помолчали. Ледников старался не выпить виски одним глотком, а Валерия задумчиво курила. А потом она сказала:

– Мой отец был знаком с Муромским еще со времен учебы в университете. Когда началась вся эта катавасия с перестройкой и революцией, они прошли вместе весь путь – кооперативы, первые большие деньги, банк… Но Муромский всегда был главным. У отца не было особого честолюбия, он просто хотел жить по-человечески. Он не считал, что жизнь – это экспансия, что размер прибыли важнее всего, что в бизнесе всегда нужно кого-то жрать, чтобы не сожрали тебя… Он был просто умный. И в мире бизнеса оказался, надо признать, не в своем кругу. Он отправил меня учиться в Лондон, а потом выбросился из окна во время отдыха в Сочи…

– Были какие-то конкретные причины?

– Может быть… Но я о них ничего не знала. Потом, правда, выяснилось, что он страдал от приступов тоски и депрессии.

Валерия выглядела спокойной и задумчивой. Видимо, все, что касалось жизни и смерти отца, в ней давно перегорело.

– Все деньги и акции остались матери, которая… Видите ли, ей все время казалось, что она сильно недополучила радостей жизни, пока жила с отцом. Хотела, чтобы с ней расплатились за годы юности, прожитые в нужде и обидах. В общем, она тут же завела себе молодых любовников. Чуть ли не нескольких сразу…

Тут Валерия несколько брезгливо передернула плечами. Мать она, судя по всему, просто презирала.

– Естественно, любовники ободрали ее, как липку, втянули в какие-то аферы… В общем, все, что заработал отец, вдруг куда-то пропало, испарилось. Я успела окончить университет в Лондоне, мне предлагали здесь работу, но я решила вернуться в Москву. Во-первых, мать уже просто сошла с ума от наркотиков и распутства… А во-вторых, я подумала, что с моим образованием и с помощью Муромского, который всегда говорил, что память об отце для него свята, я смогу быстро сделать карьеру и заработать хорошие деньги.