– Но как же мои честь, присяга? – спросил Жоделль.

– Моя честь? Ха-ха-ха! Моя присяга! Ха-ха-ха! – восклицал Галлон и вместе с этим, пришпорив лошадь, стал мяукать, лаять, мычать и наделал столько шума, что весь отряд переполошился.

Куси подозвал его, чтобы выбранить, но Артур, давно уже забавлявшийся его кривлянием и шутовскими выходками, тут заинтересовался еще более, и приказал шуту подъехать ближе. Галлон был не робкого десятка, и присутствие принцев так же мало стесняло его, как и общество солдата, а его фиглярские штуки веселили всех баронов.

Впрочем, у него достало ловкости отстраниться мало-помалу от толпы и присоединиться к Куси, даже угодить ему рассказами про Алису. Потом быстро переходя от предмета к предмету, он поведал ему своим шутовским языком всю историю заговора епископа Парижского против Агнессы Меранской и Тибо д’Оверня. Куси был ошеломлен и хотел принудить шута объясниться обстоятельнее. Галлон только расхохотался в лицо своему господину и ускакал.

Но яд был впрыснут, и по приезде в Тур первой заботой Куси было написать Тибо, чтобы предупредить его о необходимости быть осторожнее. Письмо свое он поручил пажу Эрмольду, строго наказав никому его не отдавать, кроме как графу д’Оверню лично, и не возвращаться, пока не исполнит поручения.

По случаю прибытия Артура в Тур состоялось много блистательных празднеств. Несмотря на пылкость и увлечения, свойственные юности, когда она предается веселостям, принц Артур имел такое сильное желание отличиться каким-нибудь подвигом, что на другой же день собрал на совет всех баронов и рыцарей, чтобы составить план военных действий.

Незначительно было подкрепление, подоспевшее в Тур, но известия, полученные здесь, оказались лучше некуда!

Гуго де Данпьер, Эмбер де Боже и многие другие бароны с левого берега Луары выступили уже в путь, чтобы присоединить к армии Артура, а пятьсот всадников и четыре тысячи пехотинцев, шедшие из его герцогства Бретонского, должны были скоро прибыть в Нант.

Самые рассудительные советники, в том числе Куси, во-первых, настаивали на необходимости дождаться прибытия этих подкреплений.

Но благоразумные составляли меньшее количество, и лишь только совет был открыт речью Артура, как вскочил с места Савари де Молеон и с обычными ему нетерпеливостью и пылкостью сказал:

– Принц, трусы выжидают, храбрецы действуют. Если правда, что Иоанн идет против нас – хоть я в этом сильно сомневаюсь, – то надо непременно упредить его и нанести мощный удар, который наполнит ужасом его низкую душу. Алиенора Аквитанская, мать его, укрепилась в замке Мирбо. Правда, его гарнизоном предводительствует Вильгельм Длинный Меч, граф Солсберийский, но численность гарнизона невелика. Если мы немедленно произведем нападение на замок, то он не в состоянии будет сопротивляться нам. Алиенора попадет нам в плен, и прежде чем Иоанн узнает о том и, главное, прежде чем успеет оказать сопротивление, к нам подойдут уже подкрепления и мы готовы будем устроить ему хорошую встречу, когда англичанин выступит наконец против нас.

Мнение Савари де Молеона было принято с такими восторженными криками, что его противникам трудно было заставить слушать себя.

Юношеская пылкость Артура вполне согласовалась с этим мнением, и потому он легко покорился ему. Даже сам Куси, уступая необходимости, думал только о том, как бы увенчать успехом предприятие, начатое вопреки его желанию.

Своей деятельностью Куси ускорил отъезд своих брабантов: он пустил их в качестве авангарда и заставил действовать с такою быстротой, что когда два дня спустя небольшая армия Артура появилась под стенами города, нормандские и английские отряды не осмеливались более выходить оттуда за съестными припасами.

Мирбо был немедленно окружен. То был не город, а большая, мощная крепость, со всех сторон обнесенная высокими, массивными стенами. Зубчатые башни были выстроены так искусно, что могли защищать всю местность. Оттуда вылетали тучи стрел, что делало приступ трудным и опасным.

Правда, гарнизон был немногочислен, но состоял из отличных солдат и мог оказать сильное сопротивление. К нему присоединились городские жители, и когда появилось войско Артура, по стенам рассыпалось множество стрелков, кроме того, кучи рабочих дополнительно поспевали всюду, где тащили бревна, огромные камни и известь, или разводили высокие костры для того, чтобы кипятить масло и воду, готовясь угостить ими слишком упорных врагов, лезущих на приступ.

Почти весь день был занят размещением войск для приступа; некоторые рыцари предложили начать его на следующий день. Но Куси упорно настаивал, чтобы немедленно начать действовать, утверждая, что до темноты остается еще четыре часа и что этого вполне достаточно для первого приступа, и обещал за час до захода солнца водрузить свое знамя на рыночной площади, если все отряды будут хорошо действовать.

Его мнение, подкрепляемое согласием Артура, одержало верх, и пока оруженосцы развозили по отрядам разные приказания, бароны и рыцари обдумывали план приступа.

– Мы должны разделиться на три корпуса, – сказал Куси, – и произвести нападение с трех разных сторон. Я поведу один корпус под прямым начальством принца Артура.

– А я буду командовать другим и произведу нападение на ворота с южной стороны, – сказал Гуго ле Брен.

– Хорошо. А вы, сир де Молеон, с какой стороны поведете атаку, командуя третьим корпусом?

– Я займусь главными воротами, если только принц Артур ничего не имеет против.

– Ничего, разумеется, ничего, – заявил юный принц. – Нельзя выбрать более благоприятной позиции. Но не лучше ли будет начать атаку всем в одно время? Зажженная стрела может быть сигналом!

– Само собой разумеется, – воскликнули рыцари, – принц выразил мнение, которым гордился бы старый воин.

– Но о чем задумался сир де Куси? – осведомился Артур. – Зачем это его люди изготовляют брусья? Для щитов?

– Вот позиция, куда я поведу мою атаку, – отвечал Куси, указывая на большую башню, которая возвышалась над остальными.

– Ага! – воскликнул Савари де Молеон. – Видно, вы пожелали присоединить новую башню к вашему гербу, украшенному уже башнями древними. Не думаю, однако, чтобы это вам удалось, потому что лестниц у вас нет. Впрочем, делайте, как вам угодно. А где ваше будет место, принц?

– Если бы принцу угодно было послушать моего мнения, то он со своими воинами объезжал бы город с той целью, чтобы быть готовым прийти на помощь там, где опасность будет больше.

– Или принцу можно занять вон ту возвышенность, откуда он мог бы обозревать всю местность и управлять нашими передвижениями.

Артур поклонился советникам, но ничего не ответил; рыцари разошлись занять избранные ими позиции и приготовиться к приступу.

Куси остался наедине с принцем; как раз перед ними находилась высокая башня, которую он хотел взять приступом.

– Им не хочется, чтобы я принимал участие в сражении, только этому не бывать, – сказал Артур. – Сир де Куси, как друга и рыцаря, заклинаю вас, позвольте мне сражаться под вашим знаменем!