Потом опомнился и позвонил охране, чтобы пропустили Дмитрия. Вызвал Валентину.

— Тамара… — проскрежетал сквозь зубы. — Очнись уже, девочка… Не раздражай меня.

Тревога за неё и за ребёнка начала сжигать мои и без того расшатанные нервные клетки, внутренности скручивало в тугой узел, сдавливая их всё сильней и сильней…

Я уже стал похож на раздёрганного нервного зверя, утратившего гибкость тела и ума.

Вот ты какая, тревога — стоишь, будто незримой тенью за спиной и дышишь мне в затылок, заставляя биться сердце со скоростью, словно двести ударов в минуту…

— Руслан Германович, вы меня звали… — произнесла Валентина и тут же охнула. — О, Боже! Что с Тамарой Юрьевной?

— Я не знаю, — произнёс растерянно и развёл руками. — Её резко затошнило, она сказала, что ей нужен свежий воздух и тут же потеряла сознание.

Валентина посмотрела на Тамару и тревожно произнесла:

— Нужен врач. Трудно сказать, что вызвало обморок. Причин может быть множество, в том числе и то, что её организм просто перестраивается и адаптируется к новому состоянию… Может, и из-за волнений… Я не знаю…

— Дмитрий скоро будет здесь, — выдохнул всё с той же непроходящей тревогой. Мне совершенно не свойственны такие сильные чувства переживаний и тревоги за кого-то постороннего, и мне они явно не понравились.

Спустя, казалось, безумно долгое время, раздался звук автомобиля, въехавшего на территорию дома.

— Будь с Тамарой, я встречу врача, — бросил прислуге и быстро вышел из комнаты.

* * *

Открыла глаза и не поняла, почему меня осматривает врач, а точнее, он мерил давление. Ладомирский стоял в изножье кровати и глядел, словно сквозь меня, тяжёлым взглядом.

— Что такое… В чём дело? — пролепетала, едва ворочая языком.

— Уже всё хорошо, — улыбнулся пожилой мужчина. Кстати, я его уже видела, встречались в кабинете Ладомирского. Кажется, его имя Дмитрий.

Врач снял с моей руки тонометр.

— Давление и сердцебиение в норме, — сказал он.

И тут я вспомнила — обморок! Я потеряла сознание в той отвратительной комнате!

Я устало приподнялась в кровати и села, облокотившись на мягкие подушки. Положила руки на свой плоский живот и посмотрела на мужчин. Ребёнок — вот смысл моей жизни.

— Со мной всё хорошо? А с ребёнком? — поинтересовалась у врача взволнованно.

Дмитрий улыбнулся и легко похлопал меня по руке.

— Ранний этап беременности — это всегда адаптация организма к его новому положению, — пояснил он. — Состав гормонов становится нестабильным и среди них начинает доминировать прогестерон. Из-за этого изменения всегда неизбежны последствия. Не у всех женщин беременность проходит гладко — возникает тошнота, повышенная нервозность и эмоциональность, а также возможны и обмороки. Это всё, конечно, очень неприятно, но в принципе, не опасно. Обморок всегда можно предотвратить, если избегать провоцирующих его обстоятельств.

Врач многозначительно посмотрел на Ладомирского и продолжил:

— В первую очередь, Тамаре противопоказано нервничать, волноваться и переживать. — Он повернулся ко мне и произнёс: — Вы уж простите меня, но вам уже не двадцать лет, и вы должны ответственно и бережно относиться к своему здоровью.

— Дима, лучше скажи, это может повториться? — поинтересовался Руслан.

Дмитрий пожал плечами.

— Всё возможно, но повторюсь, если Тамара по максимальной возможности не будет подвергаться треволнениям, хорошо и правильно питаться, часто гулять на свежем воздухе и просто наслаждаться своим состоянием, то обмороков не возникнет.

— У Тамары прекрасное питание, мой дом находится в самом чистом районе — здесь свежий воздух. Волноваться она больше не станет, — уверено произнёс Ладомирский.

— Но всё равно что-то спровоцировало её состояние, — встал на мою защиту Дмитрий. — Зная вас, Руслан Германович, я думаю, именно вы стали причиной… Уж простите меня за эти слова.

Я улыбнулась. Он сказал правду — именно из-за Ладомирского я получала каждый день огромную дозу стресса. Но не только Руслан в этом повинен, моя вина тоже есть. Вся ситуация в целом была стрессовой и непредсказуемой, но Дмитрий прав, я должна уделять внимание себе, ведь я в ответе не столько за себя, сколько за новую жизнь, а на разные ситуации и обстоятельства нужно реагировать менее эмоционально или стараться вовсе абстрагироваться от них.

Да, Руслан успешный и весьма известный человек, привыкший всегда и везде всё контролировать. Ему необходимо было доминировать над моей жизнью, я это ощущала и предполагаю, что будет такое поведение и в будущем, а это однозначно будет подавлять. Нам нужно было поговорить, потому что уверена, в брачном договоре я буду не женой, а рабыней.

— Прощаю, — сказал Руслан сухо и поинтересовался у меня: — Как ты себя чувствуешь?

Его тон прозвучал так, будто он спрашивал моё мнение о погоде.

— Хорошо себя чувствую, — ответила ему также небрежно. — Пить сильно хочу.

Он кивнул и на несколько секунд покинул комнату.

— Принеси графин со свежей водой, — услышала я его голос из коридора. Видимо за дверью моей спальни находилась Валентина.

— Дима, можешь остаться у меня до утра? На всякий случай, — больше не спрашивая, а как-бы намекая на утвердительный ответ, спросил Ладомирский.

— Останусь, — согласился врач.

— Выбирай любую комнату на третьем этаже, — сказал Руслан и глянул на него многозначительно, чтобы он уже удалялся и оставил нас одних.

Когда мы врач ушёл, и я сполна утолила жажду, Руслан заговорил первым.

— Прости. Я не должен был так себя вести — набрасываться на тебя и требовать… Но… Тамара, ты меня тоже пойми, мы с тобой чужие люди и единственное, что нас связало в этой жизни — это твоя беременность. Я обещаю, что со своей стороны больше не стану вести с тобой грубо и резко. — Он вздохнул и продолжил: — Также обещаю, что мы абсолютно все моменты нашей жизни будем обсуждать и если не найдём точек соприкосновения, то будем искать любой компромисс. Согласна?

Наверное, завтра выпадет снег.

Я молча встала с кровати, осторожно потянулась. Прошла по комнате под внимательным взглядом Руслана. До того как ответить, я подумала о ребёнке Надежды и о том, стоит ли рассказать Руслану о моём желании усыновить её малыша. Но тут же ощутила внутренний протест и тревогу. Моя интуиция была против. Что ж…

— Искать компромисс в отношениях и обсуждать любые планы — это называется быть семьёй, Руслан. — Сказала я, наконец, глядя в окно на вечерний пейзаж. Обернулась к нему и спросила, глядя в глаза: — Ты действительно к этому готов? И действительно прекратишь на меня давить и ставить свои, и только свои условия, и навязывать своё «правильное» мнение?