— Попробуй это!

Эми протягивала ему стеклянный флакон.

— Это с алтаря. Масло.

Масло полилось на ручку, которую отчаянно терзал Дэвид. Старик продолжал бормотать: «Votre père, votre père…»[30]

Металл заскрежетал… потом как будто вздохнул… и в этот момент дверные петли громко взвизгнули. В проеме главного входа обрисовались силуэты троих мужчин, но ручка старой двери уже поворачивалась. И, наконец, выбросив облако ржавчины, дверь распахнулась в нечто вроде светового колодца, окруженного нависшими над ним средневековыми зданиями, покосившимися, древними. Несколько переулков уводили с этого внутреннего двора, исчезая в темноте.

Голос ли Мигеля прозвучал за их спинами? Невнятный шум разнесся по церкви. Священник захлопнул дверь; он остался внутри, он преградил дорогу Волку. Он дал им шанс.

Дэвид закричал:

— Туда!

Эми уже была рядом. Мартинес схватил ее за руку, и они рванули с места. Он не осмеливался оглянуться. Священник остался там, в церкви, может быть, он их как-то защитит, как-то остановит Мигеля… Что вообще может там произойти? Мигель может выстрелить. Он может открыть дверь, и тогда… и тогда…

Дэвид бежал не останавливаясь. Переулок оказался чем-то вроде крытого перехода, над которым нависали сильно выступающие верхние этажи средневековых домов. Иногда сквозь узкую щель наверху проскальзывал солнечный луч, как некий хлыст, от которого лучше увернуться. На бегу, задыхаясь, Дэвид продолжал думать о родителях. Убиты. Умерщвлены. Кем-то.

Страх смешивался с гневом; желудок Дэвида буквально переворачивался от всего этого. Наконец они вырвались из узкого перехода — на широкое пространство зеленой травы, рядом со старыми осыпающимися военными укреплениями.

— Теперь туда?

Там была готическая арка, прорезанная в белом известняке стен Наваррена. За ней тянулся ров с водой, а за перекинутым через ров пешеходным мостиком виднелась автомобильная стоянка.

— Туда!

Ключи едва не выскользнули из вспотевшей руки молодого человека, когда он открывал машину. Они упали на сиденья. Дэвид мгновенно запустил мотор — и они вынеслись на дорогу.

На юг. Несколько минут они просто ехали — быстро, молча. Дэвид то и дело посматривал в зеркало заднего вида. Ничего. Смотрел снова. Ничего. Эми напряженно вздохнула.

— Это уж слишком. Мы так близко подобрались…

Дэвид снова посмотрел в зеркало. Но дорога позади них была пуста. Никто за ними не гнался. Чудовищное напряжение слегка ослабело, но лишь слегка. Они уже вырвались в сельскую местность, и границу между ней и городской территорией обозначила большая сельскохозяйственная постройка из алюминия.

Дэвид сунул руку в карман. Достав новый телефон, купленный в гараже, он протянул его Эми.

— Проверь кое-что, пожалуйста.

— Что именно?

— Те люди, для которых двери… как он их назвал… каготы?

Эми покачала головой:

— Прямо сейчас? А не лучше нам просто убраться отсюда к чертям собачьим?

Дэвид язвительно выругался:

— Да пошло оно все! Куда мы побежим? И если я буду просто метаться туда-сюда… я же никогда не найду ответа! Мои родители умерли здесь; их, черт побери, убили здесь! Это должно быть как-то связано с церквями, с каготами, иначе зачем бы дед отдал мне карту, карту моего отца, где отмечены эти самые церкви каготов?

Эми кивнула. И горестно улыбнулась. Затем, глубоко вздохнув, взяла телефон, включила его и вышла в Интернет.

— Ищи каготов. И тот символ, гусиную лапку.

Эми затихла, копаясь в Сети. Дэвид отвернулся и опустил стекло; автомобиль наполнил влажный запах коровьего навоза. И еще запах гниющей травы. Вдали парил канюк, высматривая добычу, и его силуэт вырисовывался на голубом фоне далеких гор.

— Есть, — сказала Эми. — Кое-что нашла, немного, но выглядит странно. Каготы, похоже, были чем-то вроде племени париев, так на них смотрели; похожи на индийских неприкасаемых. В Пиренеях. — Она немного помолчала. — Да, для них были отдельные двери. Отмеченные особым символом. Конечно, pattes d'oie.

— Племя? Парии?!

— Так здесь говорится. Да. Для них в церквях были специальные маленькие двери. Тут особо ничего и нет. Я думаю… если мы хотим узнать побольше…

— Да?

— Тут упомянут один хороший сайт, и адрес есть. Это сайт человека, который сам — кагот, и он живет в Гюрсе. Мы могли бы…

Дэвид уже поворачивал.

— Дэвид, но это же очень близко от Наваррена! — запротестовала Эмми. — А Мигель?

Мартинес ответил очень выразительным тоном:

— Эми… Я могу довезти тебя до ближайшего вокзала и дать тебе десять тысяч, и тебе незачем будет когда-либо еще видеться со мной, и я полностью тебя пойму, и…

Она порывисто схватила его за руку.

— Нет уж, мы вместе в это влипли. Нет. И все-таки… я ведь знаю Мигеля. — Эми покачала головой, в ее глазах вспыхнуло что-то, то ли страх, то ли печаль. — Я знаю его. Он теперь будет гоняться за мной, куда бы я ни направилась, что бы ни делала. И он убьет и меня, и тебя. Порознь или вместе. Так что…

— Так что останемся вместе.

Дэвид гнал машину по направлению к Гюрсу; Эми подсказывала дорогу, используя спутниковый навигатор в телефоне.

— Теперь туда, налево, а на следующей развилке…

Гюрс оказался весьма банальным местечком: здесь имелось несколько унылых старых вилл и заброшенная железная дорога. Несколько беспорядочно построенных особнячков окружали потрепанного вида ратушу, а маленький ресторан оказался решительно закрытым. Это было одно из тех мест, где жизнь высасывали расположенные по соседству более крупные города. Или просто такое место, где никому особо и не хотелось жить.

За крутым поворотом открылся еще один ряд домов, с садами, ярко зеленеющими после недавно прошедшего дождя.

— Вот здесь, вон нужный номер, — сказала Эми, показывая на завершающий улицу особнячок.

Этот домик стоял как бы в сторонке от других, напротив современной и довольно уродливой церкви, к ней примыкали офисные здания. А дальше виднелась неряшливая пустошь.

Они пошли по дорожке к парадной двери. Та была выкрашена в слишком бодрый желтый цвет. Дэвиду показалось, что где-то на молчаливой пригородной улочке зашевелились занавески, из окон выглядывали старые лица… Он обернулся. Никто на них не смотрел.

Дэвид нажал на кнопку дверного звонка. Где-то далеко послышалось слабое дребезжание. Но ничего не произошло. Эми всмотрелась в окна.

— Может, никого нет…