– Поговори Луиза фванцузский со мной пожалуйста, – попросил он, закрыв глаза.

* * *

В студии резиденции импровизировали блюз. Эта музыка успокаивала, и в то же время от нее становилось грустно. В точности как от синего цвета. Многие пенсионеры захотели участвовать в общей импровизации и с сожалением убедились в том, что блюз и правда удается лучше в грустном настроении. Шарлотта, прислонившись к стене, пела с ними, глаза у нее были сухие, но в мелодии, которую она выводила очень верно, звучала вся ее печаль и тревога.

Артюр, ворвавшись в студию, разрушил все ее очарование.

– Все в порядке, сейчас расскажу. У кого есть айфон?

– Что случилось? – спросила Пьеретта, протягивая ему свой.

– Я установил на своем мобильнике шпионское приложение и сунул его в карман Жильберу. Это он похитил Луизу и Люсьена. Мы прямо сейчас загрузим приложение на твой и сможем за ним следить.

Несколько минут спустя на экране телефона Пьеретты задвигалась темно-синяя точка. Жильбер вышел из ресторана и шел по улицам Тринадцатого округа.

– Теперь надо звонить в полицию, – впившись глазами в экран, решил Артюр.

– Нет, – твердо ответила Шарлотта. – Мы знаем, что у нас есть двадцать четыре часа. Ты уверен, что услышал именно это – «потом сделаем, как условились»?

– Совершенно уверен!

– Это ничего не значит! – горячилась Симона.

– Они очень хорошо организованы, у них, несомненно, везде раскинуты сети. И если мы сообщим обо всем полиции, они могут об этом узнать и начать действовать. Пока нам неизвестно, где моя дочь, я не хочу рисковать. И потом… – Ее голос сорвался. – Мой отец дал слово.

– Значит, мы должны следовать за Жильбером по пятам, – предложил Артюр. – Он рано или поздно обнаружит мой телефон, если уже его не нашел.

– На этот раз я пойду с тобой, – заявила Шарлотта тоном, не допускающим возражений.

Темно-синяя точка на телефоне поварихи замерла в километре от ресторана.

– Мы скоро вернемся. – Артюр помахал всем рукой с зажатым в ней телефоном Пьеретты.

* * *

Артюр и Шарлотта мчались к Парижу в «Фиате-500» цвета soul blue, яркой синевой напоминающего пену для ванн. На лужайке в тени больших деревьев парка Монсури человек пятьдесят занимались гимнастикой цигун, проделывая довольно рискованные движения. Среди них было много начинающих. Артюр описывал Шарлотте увиденное.

– Парижане заново открывают достоинства зеленого цвета, – вздохнула она. – Его длина волны точно в середине видимого спектра. Это в полном смысле слова цвет равновесия.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Этот цвет необходим людям, и особенно его любят народы, живущие у полярного круга и значительную часть года проводящие среди снегов.

– А почему он так важен?

Шарлотта снова вздохнула, ей совершенно не хотелось пускаться в долгие объяснения, и все же она ответила:

– Исследуя кору головного мозга человека, находящегося в окружении зеленого цвета, мы наблюдаем значительную электрическую активность как в правом, так и в левом полушарии. Как все холодные цвета, зеленый снижает артериальное давление, успокаивает пульс и ритм дыхания, помогает расслабиться. И, как все теплые цвета, зеленый помогает сосредоточиться и придает сил.

– Никогда об этом не задумывался.

– Кроме того, зеленый цвет внушает доверие. Не случайно в 1861 году он стал цветом американского доллара. Надо было сделать так, чтобы люди смогли отказаться от золота и поверить в ценность обычного клочка бумаги. В казино проверяли воздействие игрового поля разных цветов. Когда оно красное, игрок ставит крупные суммы, но быстро останавливается. Когда оно синее, он играет вяло. Когда зеленое – он не только ставит много денег, но, если он проигрывает, ему кажется, что он сможет отыграться, и он продолжает делать ставки. Зеленый совершенно справедливо для большинства цивилизаций символизирует надежду.

– Что ж, будем надеяться!

Наконец они припарковались на улице, на которую указала им синяя точка. Айфон Артюра с геолокацией больше часа не двигался с места.

– Если верить навигатору, мой телефон должен находиться в этом здании, – объяснил он Шарлотте. – На первом этаже караоке, над ним – один, два, три, четыре, пять, шесть, семь этажей. Как узнать, где они?

Они втиснули «фиат» на крошечную стоянку в нескольких метрах от входа в караоке.

– Что ты видишь? – спросила Шарлотта.

– Ничего особенного…

– Подождем.

Синяя точка по-прежнему не двигалась. Несколько минут спустя в караоке вошли два европейца.

– Рановато еще, для того чтобы петь, – заметила Шарлотта. – Как оно выглядит, это заведение?

– Фасад с очень белой дверью. Мне кажется, я никогда не видел настолько чистого белого цвета.

– Это естественно. Все дело в том, что теперь ты снова видишь синий.

– В смысле?!

– То, что ты называешь белым цветом, наши предки назвали бы светло-голубым. С точки зрения физики настоящий белый цвет – это цвет молока. Положи рядом со стаканом молока лист бумаги, и он покажется тебе чуть голубоватым. С учетом наших традиционных восприятий снег в пасмурную погоду видится тебе желтоватым.

– И правда, для меня чисто белый снег – это снег под голубым небом.

– Потому что снег под безоблачным небом отражает по меньше мере пять процентов синего. Текстильщики подсинивают белые рубашки или футболки, чтобы мы считали их безупречно белыми.

– Так вот чем объясняется, что… Ой!

– Что такое?

– По-моему, я только что видел, как в караоке вошел священник!

* * *

Парижский архиепископ превосходно знал Тринадцатый округ, он часто бывал здесь с 2010 года, с тех пор как прочитал обзор «Религии в Китае» и ознакомился с приведенными в нем цифрами. Согласно статистике, в Китае насчитывается 2,4 процента христиан. На первый взгляд, цифры вроде бы невелики, но это все же 33 миллиона христиан. Лет через десять китайская христианская община станет самой большой христианской общиной в мире. Кроме того, она – одна из самых древних, размышлял архиепископ, толкая дверь караоке. Апостол Фома в 67 году построил одну из первых христианских церквей в бывшей китайской столице Люяне. Провинциальный город, равно удаленный от Шанхая и от Пекина. «Блажен, кто верует, повидав Китай», – подумал архиепископ, переиначив на свой лад слова святого Фомы. В послеобеденное время кафе-караоке пустовало, сейчас он оказался здесь единственным клиентом.

– Скажите, пожалуйста, у вас здесь есть туалет?

– Разумеется, мсье, – ответил ему тяжеловес, впрочем, тут же осознав, что человеку в сутане не следовало говорить «мсье». – Надо подождать, отче, – исправился он как добрый христианин, – там занято.