накопил опыта и мудрости и хватит ли у него знаний, которые он собирался передать своим детям. За ребенка брал на себя ответственность мужчина.

Вадима и Уэйна, двух самых старших своих сыновей, лохаг призвал к себе, а к другим своим сыновьям приставил по мудрому наставнику из своего рода. Каждому ребенку надлежало набрать себе группу из других катар, с которыми придется вместе расти и обучаться. Через одинаковый промежуток времени они сдавали испытания по полученным знаниям и навыкам первейшему роду катар. Каждый из сыновей должен был защитить проекта на выбранной планете. До появления Калерии, так было всегда.

У Уэйна сохранились воспоминания того, как катара-мать Калерии, обнимая своего ребенка, пришла к нему за помощью. В то время он уже доказал своему роду, что может считаться одним из лучших диагностов с развитым предвидением и креативным мышлением, просчитывающим наперед все возможные варианты. Уэйн безошибочно прогнозировал катарам, как разовьются события в будущем, хотя сам этого страшно не любил и мало практиковался. Первый раз, увидев Калерию, он скорей ее счел забавным существом, а не катарой. Все те качества характера, которыми обладали представители его рода, всецело отсутствовали или были скрыты, или неразвиты. Показатели по духовной структуре, восприятию и эмоциональному балансу говорили о принадлежности ее к кому угодно, но не к катарам. Уэйна заинтересовал этот феномен, и он согласился в качестве эксперимента взять ее в свою группу.

Сначала маленькая Калерия всех пугала, потом ее просто терпели. Каждый раз, жалуясь Уэйну, перечисляя длинного списка ее проступков, катары морщились и громко сопели. Уэйн, поглядывая на кислые выражения лиц, старался найти компромисс.

— Да она другая, не такая как все мы, ну и что же. Мы создаем другие виды и с уважением относимся к появившейся жизни, а сами не можем принять ребенка, пусть со странностями, но появившегося среди нас, — укорял Уэйн недовольных.

Ему приходилось каждый день напоминать ей об традициях и обычаях рода катар, к которому он и она принадлежали. Она ему нравилась, и он искал для нее варианты помощи. Калерия старалась, делая неуклюжие попытки, хоть как-то походить в своем поведении на окружающих ее родственников. Впрочем, недостатки и достоинства маленькой Калерии уравновешивали друг друга. Внешне Калерия изумляла всех своей грацией и обаянием. Ее изящные линии говорили сами за себя: тонкая талия, чуть заметные бедра и очень тонкие длинные ноги. Внешние признаки девушек катар характеризовали почти прямые с едва заметными изгибами линии. Очень светлая с каким-то едва заметным внутренним сиянием кожа, золотистые вьющиеся волосы и удивительные светло оливкового цвета глаза, наполненные энергией всего живого.

Уэйн руководил группой, как бы сказали на Земле, занимающейся медицинской помощью. Катары, помогающие осуществлять его проекты, никогда ни противоречили ему, так как знали, что равных ему нет. Возможно, эту теорию всем навязала сама Калерия, обожающая Уэйна, и в этом с ней никто не спорил, ее все единогласно поддерживали. Хотя так же все знали, что проявления каких-то предпочтений к кому-либо не допускались. Он помнил, как она тогда с некой вызывающей интонацией в голосе заявила прилетевшему к нему в гости Вадиму, что придуманный ими проект станет одним из лучших.

Вадим уже несколько недель находился у отца и планировал по пути к своему звездолету, побывать у брата. Межгалактический совет призвал лохага звездных катар третьей линии стать членом совета, и передать свое имя старшему сыну. Уэйн давно увидел будущую встречу и ждал гостей. После окончания своего визита Вадим связался с братом и предложил где-нибудь встретиться. Уэйн пригласил его на свой корабль. Зная, как он любит в свое свободное время полетать на беспредельной скорости, Уэйн показал ему одно из лучших мест для совместного развлечения, находившееся неподалеку от новой недавно найденной им планеты. Приняв на борт своего корабля, он провел Вадима в свою комнату. Ее стены были выложены мозаикой из прозрачного кварца с серебристыми вставками напоминающие молнии. Кварц хорошо изолировал от возникающих в этом пространстве мыслей и защищал от проникновения любых мыслеформ извне.

Пока Вадим снимал комбинезон и переодевался в традиционную одежду катар, за дверью кто-то, притаившись, принимал решение. Мысли сбивались, путались и, наконец, принятое решение произвело действие. В дверь тихо постучались. Уэйн, уже догадавшись, кто это мог быть, не спешил с разрешением войти. Он оглядел Вадима и, убедившись, что тот уже оделся и занял место для почетного гостя, только тогда впустил настойчивого посетителя.

В комнату вошла небольшого роста катара, в руках она держала несколько плоских прозрачных листов чего-то очень тонкого. Увидев Вадима, она несколько минут любопытно его буравила глазами, а потом выпалила.

— Все говорят, что ты, Вадим, самый старший из сыновей лохага третьей линии, что ты самый сильный и самый умный.

— Нам нельзя в таком тоне разговаривать друг с другом. Подбери другие ноты своим словам, эмоции должны быть предельно скрыты. Ты ведь знаешь. Я тебе об этом много раз уже говорил, — поправил ее Уэйн.

— Да, тишины и покоя в ее глазах точно не найдешь, — рассмеялся тихо Вадим, разглядывая катару снизу-вверх.

— Нам всем предложена одна тема: «Взгляд и отношение к произвольным кривым», — исправившись, спокойно и монотонно сказала девушка.

— Подбородок держи выше и спину прямей. Соблюдай линии, — снова поправил нравоучительно ее Уэйн, — ты должна с уважением относится к традициям и культуре катар, особенно, когда разговариваешь с будущими ее лохагами.

— Брат прав. Ты не научилась самому главному — слышать тишину и ценить ее. Вокруг тебя появляется столько ненужной энергии, которая варварски уничтожает гармонию, — сказал Вадим, — и я совсем не обиделся на твои слова. Ты для меня еще маленькая девочка, желающая что-то доказать. Самоутверждение — это похвально, но все же каждое слово должно нести не только смысл, но и отношение к собеседнику. Что ты хотела мне предложить?

— Я хочу, чтобы все галактики узнали, что наша группа станет лучшей, — прошептала она, глядя на Уэйна, который в это время бороздил глазами потолок комнаты.

Вадим тихо кашлянул и заставил брата обратить на себя внимание. Они переглянулись. Им было забавно и смешно от такого заявления. Сдержанность и холодность присутствовали в каждом жесте и в каждом слове. Рассмеяться сейчас перед девочкой младшей их в несколько раз — значит показать самим поведением свою слабость перед ней, а это ни в коем случае не допускалось в разговоре с младшими по возрасту катарами.

— Мы не соперничаем друг с другом, это удел детей. Когда ты вырастешь, то поймешь, что объединиться и помочь намного ценнее, чем собственный эгоцентризм. Я попрошу