— Гм. Ты определённо принадлежишь к категории идеалистов.

— Ошибаешься, дорогая. Я жёсткий прагматик. У меня есть веские причины желать единства Галактики.

— Какие же?

— Параллельные миры. Почти наверняка в них обитают мыслящие существа, и человечество должно встретиться с ними не разрозненным, а сплочённым.

— Мыслящие существа, — скептически повторила Дженнифер. — Раньше их искали в нашей Галактике, но не нашли. Затем фантасты стали писать о Чужих из других галактик и пугать нас их нашествием. А теперь вот появилась свежая идейка насчёт параллельных миров. Лично я не верю ни в братьев, ни во врагов по разуму.

— Блажен, кто не верует, — сказал я и погладил её мягкие шелковистые волосы. — Несмотря на наши разногласия по этому вопросу, я счастлив, что мы вместе.

— Я тоже счастлива, Кевин. Ведь я тоже была одинока до встречи с тобой. Отец никогда не любил меня, Купер относился ко мне как к части домашнего интерьера, у меня не было близких подруг, друзей… совсем никого. Я стала преступницей, беглянкой, меня ожидала тюрьма — и тут появился ты, мой спаситель, мой принц на белом коне.

— Если честно, я предпочитаю вороных.

— Что?

— Моя любимая масть вороная. На белых лошадях я плохо смотрюсь.

— Ты умеешь ездить верхом?

— Естественно. Любой уважающий себя принц должен уметь обращаться с лошадью.

— Ты в самом деле принц?

— Да, ты попала в точку. Так получилось, что мой отец — король, правитель Земли Артура, а я — его старший сын.

Дженнифер поднялась, села рядом со мной и закурила сигарету.

— Я уже ничему не удивляюсь, — наконец произнесла она. — Слишком много сюрпризов. Боюсь, мне будет трудно играть роль твоей кузины.

— А я не говорил, что это легко.

— На Астурии меня сразу раскусят. Ведь я не аристократка.

— От тебя не требуется изображать аристократку. Ты единственная, кому я рассказал о своём происхождении. Остальные считают, что мой отец — ушедший на покой космический пират.

Дженнифер в растерянности покачала головой:

— Нет, надо же! Принц, старший сын короля… Ты наследник престола?

— Да.

— И отец позволил тебе покинуть планету?

— В некотором смысле он даже рад, что я не путаюсь у него под ногами.

— Странно.

— Совсем наоборот. Дети великих королей становятся плохими монархами не только потому, что природа отдыхает на них. Иногда это происходит вследствие невольного подавления личности сына авторитетом отца. Так ведь и случилось с моим дядей Амадисом. Говорят, он был скверным королём.

— Поэтому твой отец сместил его с престола?

— Амадис сам отрёкся, когда понял, что не может управлять государством.

— Постой! А как же ещё один старший брат твоего отца? Александр — тот, который пытался убить его.

Я до боли прикусил губу. Оказывается, говорить полуправду ещё труднее, чем просто лгать.

— Давай условимся так, Дженни. Ты не услышишь от меня ни слова лжи, но кое-что я рассказывать тебе не стану, на некоторые вопросы откажусь отвечать.

Она немного помедлила, затем согласно кивнула:

— Хорошо, договорились.

— Только не обижайся…

— Я не обижаюсь. Напротив, ценю твою откровенность. — Дженнифер встала с кровати, подошла к иллюминатору и посмотрела наружу. — С какой скоростью мы летим?

— Около пятнадцати светолет в час. А через три часа разгонимся до восьмидесяти.

— Невероятно! «Макьявелли» набирал скорость два дня, а твоей малютке понадобится чуть больше трёх часов, чтобы лететь почти втрое быстрее.

— Сравнения здесь неуместны, — заметил я. — «Никколо Макьявелли» грузопассажирский лайнер, а «Красный дракон» спортивный челнок. Пять лет назад я выиграл на нём трансгалактические гонки.

Дженнифер хмыкнула:

— Я была бы удивлена, если бы ты оказался вторым или третьим. Судя по всему, ты привык только выигрывать.

— Так оно и есть.

— А что произойдёт, если мы столкнёмся со встречной звездой?

— Это маловероятно, вернее, почти невероятно. К тому же мы движемся по дуге, огибая Центральное Скопление.

— Ну а вдруг?

— Потрясёт чуток и всего-то делов. По большому счёту, звёзды, которые мы сейчас видим, иллюзия. Реальны только гравитационные и электромагнитные возмущения виртуального поля.

— Я читала, что в гиперпространстве полно жёсткого излучения.

— Не беспокойся, мы от него полностью ограждены.

Дженнифер вернулась на своё прежнее место возле меня и взяла следующую сигарету.

— Ты слишком много куришь, — с упрёком сказал я.

— Знаю, — ответила она. — Но это не имеет значения… Между прочим, на Астурии разговаривают по-испански?

— Да. Предки астурийцев были выходцами с Терры-Кастилии.

— Я не знаю испанского.

— Зато ты хорошо владеешь итальянским, а эти языки очень похожи. За две недели полёта я помогу тебе усвоить азы произношения и грамматики, а уже на месте ты быстро приспособишься. Начнём с того, что нужно говорить не «синьор», а «сеньор», не «синьора», а «сеньора», не «синьорина», а «сеньорита»…

— И перед личными мужскими именами нужно употреблять приставку «дон», а перед женскими — «донья».

— Постой, Дженни, не спеши. Имей в виду, что на Астурии монархия, а значит, почтительные титулы «дон» и «донья» — привилегия дворянства.

Дженнифер вздохнула:

— Я чувствую себя не в своей тарелке, Кевин. Мне, выросшей в демократическом обществе…

— Ой ли! — насмешливо произнёс я. — Так ли это? Согласно последнему изданию Британской Энциклопедии, общественный строй на Астурии характеризуется как демократическая монархия, а на Нью-Алабаме — олигархическая демократия. Если не ошибаюсь, у вас до сих пор существует имущественный ценз для избирателей.

— По-моему, это правильно. Не нужно судить по земным меркам — ведь на Земле подавляющее большинство людей живёт в достатке. А если у нас позволить черни участвовать в выборах, государство будет ввергнуто в хаос анархии и социализма.

— Глупейшее заблуждение! На многих других планетах «черни» не меньше, чем у вас, но всеобщее избирательное право не приводит ни к какому хаосу. Всё дело в политической культуре граждан и в понимании того элементарного факта, что простым перераспределением благ ничего не добьёшься. На той же Астурии парламент избирается всем совершеннолетним населением планеты, и именно он принимает законы и утверждает состав правительства. Хотя полномочия главы государства довольно широкие, они всё же ограничены жёсткими рамками конституции.