– Я сам. А вы огнем поддержите.

Как кошка крался к длиннорылому «Бюссингу» со спаренным пулеметом на крыше. Сердце бухало так, что казалось, на сотню шагов слышно. Где на четвереньках, где ползком, разодрав на коленях комбинезон, приблизился к фрицам. В последний момент его увидели. Молодой механик-водитель закричал: «Русские!», а пулеметная установка разворачивалась в сторону Морозова.

Кидал гранаты в десантный отсек, чтобы вывести из строя пулеметы и выбить экипаж. Двумя гранатами из трех угодил в цель. Подоспели товарищи: всаживали длинные очереди в дымящую машину.

Но механик оказался шустрым. На скорости уводил «Бюссинг» прочь, выстилая за собой хвост дыма. Не сумели взять бронированную машину. Ну и черт с ней! Зато сами из ловушки живыми выбрались и побежали в другую сторону. Выполнять порученное разведывательное задание.

Рано утром, не вдаваясь в долгие рассуждения, Морозов поставил перед помощниками главные задачи: искать своих (ведь огромный десант сбросили), добыть в течение дня хоть какое-то количество боеприпасов и еды.

– И медикаменты, – в очередной раз подсказал санинструктор Воробьев.

Морозов на его слова ничего не ответил – и так ясно. Смотрел на лейтенанта Бондаря, который вырезал перочинным ножиком узоры на березовой ветке. Не у дел штабной лейтенант, хотя числился начальником штаба. Коротко приказал:

– Леонид, примешь взвод.

Тот вскинулся, хотел что-то сказать, но лейтенант Морозов продолжал:

– Начштаба в нашем положении смешно звучит. Командир взвода нужен, а ты от безделья маешься. Капитан Юткин назначается заместителем командира роты.

Пожилой сапер встрепенулся, хотел возразить, но Морозов уже мягче добавил:

– Знаю, нет такой должности. Мне нужен грамотный помощник. После посоветуемся.

Бондарь понял, что Морозов не простил ему поспешной самоуверенности, с которой он начал командовать группой. Необдуманные действия и отсутствие опыта в первые же часы привели к неоправданным потерям. Да и позже штабной специалист не слишком проявлял активность, чаще выставляя напоказ простреленную ладонь.

– А саперы? – спросил капитан Юткин. – У меня их пятеро.

– Они при тебе и останутся.

– Толовых шашек двадцать четыре килограмма имеем, бикфордов шнур, взрыватели. Не бросили, пока удирали.

– Молодец, Тимофей Филиппович. А у нас гранаты кончились. Соорудишь что-нибудь гремучее?

– Можно.

Бондарь, переминаясь, стоял поодаль. Его заедало самолюбие, что он становится обычным взводным. А во взводе всего человек двенадцать.

– Иди, принимай людей. Обувь проверь. Одежду починить, побриться, помыться. Вечером смотр будет.

– На голодный желудок, – сварливо отозвался бывший штабист, выставив по привычке раненую руку.

– Будешь ныть, рядовым бойцом пойдешь. Сам побрейся и автомат почисть. Закончен разговор.

Бойцы повеселели, видя такую активность своего командира. Те, кто не ушел на задание, приводили себя в порядок, чинили одежду и обувь. Три группы, по четыре человека в каждой, отправились выполнять задания.

Капитан Юткин настоял, чтобы выкопали для начала пару землянок. Одну для раненых, вторую – командирскую.

– В шалаше командиров даже не соберешь. Если уж рота, то надо делать как положено.

Кроме того, он вместе с помощниками изготовил десять штук самодельных гранат. Обстругали ножами ветки поровнее и покрепче, прикрутили к ним по две двухсотграммовых толовых шашки. Вставили взрыватели и обрезки бикфордова шнура.

Показывая свои изделия Морозову, объяснял:

– Шнур рассчитан на восемь секунд горения. Заряд сильный. В гранате РГД-33 всего двести граммов взрывчатки, а в моих «гремучках» четыреста. Если сказать откровенно, от них больше грохота, чем толку. Осколочное поражение отсутствует. Но если забросить точно под днище, то колесо у машины или броневика вышибет и тяги порвет. Только время надо точно рассчитать перед броском.

Морозов внимательно оглядел самодельные гранаты, вздохнул:

– На нашу бедность сгодятся. Выдавай эти штуки бойцам поопытнее. Иначе сами взорвутся.

Первый день поисков ничего не принес. На второй день умер от гангрены один из раненых. Из харчей принесли лишь килограммов двадцать кукурузных початков. Зато привели семнадцать десантников, плутавших по лесу. Таких же голодных, с мизерным количеством патронов.

Пытались устроить засаду на дороге, но не получилось. Бойцов заметил самолет-разведчик, пришлось срочно убегать. Хорошо хоть без потерь обошлось. Илья Якушев рассказывал:

– Четыре хутора проверили. Не подойдешь, везде охрана. И полицаи, и мотоциклисты. Даже танк видели. Стоит на бугре, наполовину в землю врытый, и ствол торчит. Хорошо, что вовремя заметили, иначе бы угодили под раздачу.

Блуждания в поисках боеприпасов и продовольствия, попытки наладить связь со штабом бригады обернулись очередной облавой. Немцы с помощью полицаев выследили отряд и наверняка уничтожили бы его, если бы не четко налаженная Морозовым и Юткиным система сторожевых постов.

Три дня назад имелся запас патронов, который раздали взводу Сергея Шабанова, и он сумел прикрыть отход. В этот раз такого запаса не было.

Оставили заслон из десяти человек под командой Павла Чередника, наскребли немного патронов и вооружили людей самодельными гранатами.

– Никакого боя, – торопливо инструктировал сержанта Федор Морозов. – Вы не продержитесь и четверти часа. Павел, постарайся снять офицера, пускайте в ход свои «гремучки» и догоняйте нас.

Сержант Зима сумел подстрелить немецкого лейтенанта. По нескольку пуль выпустили бойцы его отделения и бросили «гремучки». Самодельные гранаты взрывались с оглушительным грохотом, сшибая ветки с деревьев и поднимая в воздух ломаный мелкий кустарник.

Потом пришлось убегать, уводя за собой погоню. Часа четыре то бежали, то шли. Запутывали следы, выпуская последние пули в преследователей. Шестеро десантников из десяти погибли. Уже ночью чутьем бывалого охотника Павел отыскал отряд и докладывал Морозову:

– Как зайцы плутали. Шесть ребят потеряли. Ну, и мы двоих-троих фрицев подковали. Офицерика ихнего я подстрелил.

Лейтенант молча обнял старого товарища. Почувствовал, как напряжение выжимает из глаз слезы. Не хватало, чтобы бойцы увидели размякшего командира.

– Кончились гонки. Завтра ударим сами, пока нас окончательно не прижали. Будем воевать.

Прозвучало излишне вызывающе. Десантники, измотанные долгой ходьбой, лежали обессиленные, казалось, равнодушные ко всему.

Но слово свое Морозов сдержал.

С утра лейтенант собрал группу из двенадцати человек. Возглавил ее сам. Юткин пытался возражать: