268-я стрелковая дивизия полковника С.Н. Борщева[59]: Захватив плацдарм на левом берегу Невы, ее полки атаковали части немецкой пехотной дивизии, расквартированной во 2-м Городке. Атаку пехоты поддержал танковый батальон. Дорогу танкам и пехоте расчищала артиллерия{141}. Два-три рывка и из 2-го Городка солдаты вермахта выбиты, советские пехотинцы двигаются вперед, вслед за танками.

На правом фланге 67-й армии действовавшую с плацдарма в районе Московской Дубровки 45-ю гвардейскую стрелковую дивизию встретил плотный артиллерийский огонь. Пехота 45-й дивизии смогла продвинуться вперед всего лишь метров на 500—600. Бои здесь приняли позиционный характер.

86-я стрелковая дивизия наступала на Шлиссельбург. Один ее полк преодолел реку, а два других полка залегли на невском льду из-за мощного минометного и пулеметного огня (артиллеристы не смогли подавить огневые точки противника). Оба полка отошли на исходные рубежи и готовились к новому броску. Лишь при поддержке соседней 136-й стрелковой дивизии 86-й стрелковой все же удалось переправиться (чуть в стороне от опасного участка) через Неву и наступать на Рабочий поселок №2.{142}

Начальник инженерного управления Ленинградского фронта и участник тех событий генерал Б.В. Бычевский вспоминал: «Утром я обошел участок левого берега, где еще сутки назад были гитлеровцы. Картина разгрома мрачная. Что посеешь, то и пожнешь! Двухчасовой ураганный огонь нашей артиллерии и атака пехоты с танками оставили после себя следы грозного возмездия. Убитые немцы еще не убраны. Их застывшие лица с примерзшими к земле желтыми волосами смотрят в небо мертвыми глазами. Скрюченные, впившиеся в снег руки…»{143}Но бои на левом берегу Невы продолжались, не ослабевая ни на минуту. Советским войскам, овладевшим первой позицией обороны врага, пришлось удерживать плацдармы, отбивая контратаки противника. Командование 67-й армии требовало от командиров дивизий продолжать наступление, прекрасно понимая, что реальна опасность «сброса» в Неву замешкавшейся пехоты, а потому, отбив контратаку, стрелковые полки двигались вперед, а не переводили дух в отбитых на левом невском берегу окопах.

И на Волховском фронте развернулись жестокие бои. Как и у соседей на Ленинградском фронте, у волховчан после артиллерийской подготовки пехоту в атаку подняла… музыка. Передовые подразделения 327-й стрелковой дивизии полковника Н.А. Полякова, преодолев древесно-земляной вал, ворвались в первую траншею и захватили ее{144}.

…Роща Круглая, здесь оборону держал 366-й полк 227-й немецкой пехотной дивизии, считавшейся одной из самых опытных и подготовленных соединений вермахта. Весь день 12 января здесь шли ожесточенные бои, лишь поздним вечером, когда последний солдат выронил из рук винтовку, советским пехотинцам удалось войти в рощу (правильнее сказать, в то, что от нее осталось). На поле боя остался лежать весь состав 366-го полка — более восьми сотен солдат и офицеров, потери советской стороны составили более 1500 человек.

128-я дивизия генерала Ф.Н. Пархоменко. Полки дивизии не смогли с ходу прорвать оборону противника у поселка Липка[60]. Наступающие пехотные цепи встретили артиллерийские залпы и плотный пулеметный огонь. Вызванная на помощь штурмовая авиация не смогла поддержать дивизию. Штурмовики лишь на пятнадцать—двадцать минут заставили замолчать артиллерию противника. Но стоило только самолетам уйти, а пехоте вновь подняться в атаку, как орудия противника тут же ударили убийственным огнем. И вновь — остановка: 128-я дивизия залегла. На помощь двинулись танки, заработали реактивные минометы, снова в воздух была поднята авиация. Оборону противника на этом участке даже не прорвали, а — продавили. Но потери наступающих…

Наступавшая на Рабочий поселок № 8 372-я стрелковая дивизия тоже с ходу не смогла пробить брешь в системе траншей и опорных пунктов противника. Напомним, что населенные пункты немцами рассматривались как узлы своей обороны, на укрепление созданных здесь позиций командование вермахта не жалело ни средств, ни сил. Лишь после того как по флангам противника ударили 256-я и 327-я дивизии, судьба Рабочего поселка № 8 была предрешена{145}.

Итоги первого дня операции оценивались по-разному. Отчет 18-й немецкой армии, например, содержал следующие строчки: «Несмотря на храброе сопротивление наших войск и, несмотря на контратаки, противник уже в первый день битвы смог добиться глубоких прорывов. Наши войска были так истощены, что они едва замедлили дальнейшее наступление противника»{146}.

Командование вермахта не скрывало, что советские войска превосходят части и соединения германской армии, но главную причину своих неудач немцы видели в истощении своих войск{147}.

Представитель Генерального штаба Красной армии на Ленинградском фронте иначе смотрел на ход операции: «Сплошного прорыва по всему фронту на участке прорыва нет, остаются особо укрепленные узлы — Шлиссельбург и район 8-й ГЭС. Основные причины низких темпов наступления: во-первых, в период артиллерийской подготовки не была полностью подавлена система огня врага; во-вторых, удары авиации по ранее запланированным объектам цели не достигли, так как при подготовке операции не была полностью разведана система обороны противника. Серьезные недостатки вскрылись в работе тыловых органов: перебои с доставкой горячей пищи на передний край, скопление большого количества раненых на полковых пунктах и в медсанбатах, повсеместная нехватка транспорта»{148}.

* * *

13 января бои носят еще более упорный характер. Командование вермахта в срочном порядке перебрасывало в район Синявино части 61, 69 и 5-й пехотных дивизий, контратакуя советские соединения в районе Московской Дубровки. Немцы рассчитывали, опираясь на оставшиеся в их руках опорные пункты обороны, пробиться к Неве, сбросив части ударной группировки 67-й армии на лед. Кое-где это противнику удалось: полки 268-й стрелковой дивизии вынуждены были отойти на 1,5—2 км{149}. Но в целом ситуация осталась в руках наступающей, советской, стороны. 2-я Ударная армия Волховского фронта продолжала медленно выдавливать 227-ю пехотную дивизию противника, двигаясь навстречу частям 67-й армии.

В битве уже не просто наметился перелом, он — произошел, и теперь требовалось одно: закрепить успех, не дать противнику зацепиться за новые рубежи, не позволить ему контратаковать.