– Не знаю. Спокойно. – Я говорю правду. Все мои переживания по поводу Питера и Женевьевы остались в давнем прошлом. С тех пор все так изменилось. – К тому же ситуация совсем другая. Мы с Джоном никогда не встречались. И много месяцев не разговаривали. И у него есть девушка. И он еще не решил, где будет учиться.

– А куда идет его девушка?

– В университет Энн Арбор.

Питер снисходительно фыркает.

– Они долго не протянут.

Я тихо говорю:

– Возможно, про нас с тобой тоже так думают.

– У нас все вообще по-другому! Мы будем всего в паре часов друг от друга, а потом ты переведешься. Ждать максимум год. И я буду приезжать по выходным. Вообще никаких проблем.

– Ты два раза сказал «вообще», – говорю я, чтобы вызвать у него улыбку. Но ее нет, и я добавляю: – У тебя будут тренировки и матчи. Ты не сможешь приезжать в Уильяма и Мэри каждые выходные. – Я впервые об этом подумала.

Питер секунду выглядит уязвленным, но потом пожимает плечами и говорит:

– Ладно, но ты тоже можешь приезжать. Ты привыкнешь водить машину. Тут практически прямой маршрут по одному шоссе.

– В Уильяма и Мэри первокурсникам нельзя держать машину. И в Вирджинии – тоже, я проверяла.

Питер отмахивается.

– Значит, я попрошу маму пригонять мне машину, когда поеду тебя навещать. Тут недалеко. А ты можешь доехать на автобусе. Мы все придумаем. Не о чем беспокоиться.

Я немного беспокоюсь, но не говорю об этом, потому что Питер, похоже, не хочет обсуждать практические вопросы. Я тоже не хочу на самом деле.

Он придвигается ближе и спрашивает:

– Хочешь, чтобы я остался на ночь? Я могу вернуться после того, как мама ляжет спать. И отвлекать тебя от печальных мыслей.

– Хорошая попытка, – я щиплю его за щеку.

– Джош никогда не оставался на ночь у твоей сестры?

– Я такого не припоминаю. И очень в этом сомневаюсь. Это же моя сестра и Джош.

– Да, они не такие, – говорит Питер, низко опускает голову и трется щекой о мою щеку. Ему нравится, какие мягкие у меня щеки, он все время об этом говорит. – Мы совсем другие.

– Ты первый о них заговорил, – начинаю я, но тут он меня целует, и я не могу закончить ни мысль, ни тем более фразу.

В УТРО ВЫПУСКНОГО КИТТИ ЗАХОДИТ ко мне в комнату, когда я крашу ногти на ногах.

– Как думаешь, подойдет этот цвет к моему платью? – спрашиваю я.

– Ты как будто окунула ноги в «Пепто-Бисмол»[35].

Я смотрю на свои ноги. Действительно похоже. Может, лучше покрасить в бежевый?

Решено, что к этому платью нужна высокая прическа.

– Чтобы продемонстрировать ключицы, – говорит Трина. Я никогда не думала, что мои ключицы стоит демонстрировать. Я вообще о них не думала.

После обеда Китти идет со мной в салон проконтролировать укладку. Она говорит стилисту:

– Не нужно укладывать слишком строго, понимаете, о чем я?

Стилист нервно поглядывает на меня в зеркало.

– Наверное. Хотите, чтобы выглядело естественно? – Она разговаривает с Китти, потому что очевидно, кто тут главный. – Как бы естественный шиньон?

– Но не слишком естественный. Как у Грейс Келли. – Китти открывает и показывает фото на телефоне. – Вот примерно так, но пучок сбоку.

– Главное – не надо слишком много лака, – жалобно прошу я, пока стилист скручивает мои волосы в узел на затылке и показывает Китти.

– Отлично, – говорит ей Китти, а потом добавляет уже мне: – Лара Джин, лак нужен, чтобы прическа держалась.

Я начинаю сомневаться в нашем плане.

– Мы уверены, что нужно укладывать волосы наверх?

– Да, – говорит Китти и повторяет, уже обращаясь к стилисту: – Мы укладываем наверх.

Прическа получается более гладкой, чем я привыкла. Волосы собраны в пучок сбоку, макушка гладкая, как у балерины. Выглядит красиво, но я не узнаю себя в зеркале. Девушка в зеркале старше, элегантнее, она идет в оперу или на симфонический концерт.

Стилист в салоне потратила на меня массу времени, но, вернувшись домой, я распускаю волосы. Китти кричит на меня, но помогает расчесать. Сегодня я хочу быть собой.

– Как мы обставим твое торжественное появление? – спрашивает Китти, в последний раз проводя по волосам щеткой.

– О чем ты?

– Когда Питер за тобой приедет, как ты собираешься входить?

Трина, которая ест фруктовый лед, лежа на моей кровати, вставляет:

– Когда я шла на выпускной, было принято, чтобы папа помогал девушке спуститься по лестнице, а потом кто-нибудь объявлял ее имя.

Я смотрю на них обеих как на сумасшедших.

– Трина, я не выхожу замуж, просто иду на выпускной.

– Мы можем выключить свет и поставить музыку, и ты выйдешь и примешь позу наверху лестницы…

– Я не хочу, – перебиваю я. Она хмурится.

– Чего не хочешь?

– Всего этого.

– Но должен быть момент, когда все смотрят на тебя и только на тебя, – говорит Китти.

– Это называется «первый взгляд», – поясняет Трина. – Не волнуйся, я все сниму на видео.

– Если бы мы об этом подумали заранее, то могли бы придумать что-то крутое, и видео разошлось бы по Интернету. – Китти неодобрительно качает головой и смотрит на меня так, словно это я виновата.

– Последнее, чего я хочу, – чтобы видео со мной снова разошлось по Интернету, – говорю я и с напором добавляю: – Помнишь видео в джакузи?

Ей хватает совести смутиться на секунду.

– Не будем думать о прошлом, – говорит она, взбивая мои волосы.

– Эй, именинница, – окликает меня Трина, – мы еще собираемся завтра пойти есть барбекю?

– Ага, – отвечаю я.

Смерть Сторми, свадьба, выпускной, все остальное – я не успела всерьез подумать про свой день рождения. Трина хотела устроить мне большую вечеринку, но я сказала, что лучше просто поужинать где-нибудь с семьей, а потом дома будут торт и мороженое. Трина и Китти собираются печь торт, пока я буду на выпускном. Посмотрим, что у них получится!

Я все бегаю и доделываю последние мелочи, когда папа кричит снизу:

– Девочки, Питер с мамой приехали!

– Духи! – шиплю я на Китти, и она меня обрызгивает. – Где мой клатч? – Трина бросает его мне.

– Ты положила помаду?