А ведь она предлагала Игорю съездить, посмотреть этот новый дом, пожить в нем. Бассейн там, чудесный вид на море…

Может, и не меняла она дом? Возможно, всего лишь пыталась ввести его в забуждение…

Игорь одним пальцем помассировал переносицу. Да, Лика очень красивая женщина, и дико соблазнительная, но жалеть о ней не надо. Юля лучше ее во всем. И главное – единственная. Когда-нибудь он ее обязательно найдет…

Море, пальмы, яркое солнце, свежий бриз… И все это под носом. Лист с пальмы можно сорвать рукой, достаточно перегнуться через каменную балюстраду террасы. А можно спрыгнуть с этой террасы на шелковистый английский газон, обогнуть пальму, пройти через двор, перемахнуть через ограду из кустарника, пересечь тянущуюся вдоль нее дорожку с фонарями и скамейками. За этой дорожкой невысокий обрыв, с которого легко спрыгнуть на узкую пляжную полосу – и вот оно, море. Средиземное море, с белым океанским лайнером на горизонте. Крик чаек, запах водорослей, мелкие соленые брызги…

Море неспокойное, не совсем еще теплое, но Сантос обязательно искупается в нем.

– Ну как? – Лика подошла к нему сзади, положила руку на плечо.

Вилла у нее в классическом средиземноморском стиле – простые формы и прямые углы, дикий камень и высокие широкие окна. С одной стороны от дома старый сад с беседкой, с другой – новый бассейн. Она купила эту виллу без ремонта, но сейчас здесь все на мази. В комнатах еще пахнет краской, а на подоконниках – строительная пыль. Их недавно протирали, эти подоконники, причем начисто, но пыль все еще витает в воздухе, мало-помалу оседает. Из мебели здесь только кухонный гарнитур, встроенные шкафы-купе и кованая кровать в главной спальне. Но мебель – дело наживное, главное, что Сантос уже на Майорке, а убийство Поляка осталось там, в России. А ведь он мог сейчас находиться в тюрьме. И, возможно, его повязали бы прямо в аэропорту, задержись он там хоть на десять минут.

– Супер! – обнял он Лику за талию.

– Не надо, – покачав головой, отстранилась она.

Почти неделю их носило по Европе, прежде чем они оказались здесь. Все это время Лика как будто сомневалась, везти его сюда или нет. Поэтому и в гостиницах снимала отдельные номера. Они ужинали в ресторанах, у него были даже свои деньги, чтобы оплачивать заказы, но ночевала Лика в гордом одиночестве. Дескать, ей нужно к нему привыкнуть, а там видно будет. Он не настаивал. Деньги у него на исходе, а ему нужно было надежное пристанище, которое дать могла только Лика.

Не грубил он ей, не дерзил, потому и оказался здесь, на ее вилле. А ведь она обещала, что в их отношениях установится известная близость. Ну, может, и не обещала, но давала понять.

– Руки распускать не надо… Я к этому не готова… Тебе здесь нравится? Нравится. А мне как-то не очень. На Сардинии мой дом отдельно стоял, а здесь соседи, слева, справа. Первая линия, вторая…

– Зато пляж совсем рядом.

– И пляж не очень. Я больше песок люблю…

– Могла бы выбрать тогда вариант получше.

– Как говорится, нет худа без добра. У меня сосед справа в полиции работает. А соседка слева на пенсии, очень колоритная старушка. – Лика взглядом показала на небольшой дом со светлыми стенами и темно-красной черепичной крышей, который виднелся из-за деревьев, как белый гриб из травы. – Не удивлюсь, если она за нами наблюдает. Или ты думаешь, что бабки-сплетницы только в России? Ошибаешься. Здесь еще и «стукачки»… Чуть что не так – стук-стук-стук в полицию. Если я кричать начну, сразу тревогу поднимут.

– Ты боишься закричать? – скабрезно усмехнулся он.

– Нет, секс здесь ни при чем. Вдруг ты руки распустишь? Скажи, ты хочешь вернуться в Россию под конвоем?

– Да как-то не очень.

– Тогда веди себя хорошо, а то пристрелят.

– Еще и пристрелят?

– Да, тут недалеко татарин живет. Из Казани. Настоящий Мамай. Взгляд у него недобрый. Но ведет себя тихо. А почему он так себя ведет? Потому что проблемы у него в России, он их здесь пережидает. Ты вот баловаться начнешь, а на него наедут, за компанию с тобой. Как думаешь, он тебе спасибо скажет?

– Пристрелит? – усмехнулся Сантос.

– А вдруг?

– А я собираюсь баловаться?

– Ну, в Тиходольске ты баловался. Со мной… – Лика вроде бы улыбалась, а глаза холодные. Она не боялась воспоминаний, но возвращаться к ним не хотела. – Мне тогда некому было пожаловаться. А здесь соседи, стоит мне только поднять шум… Ты, конечно, можешь закрыть меня в подвале, но у соседей возникнут вопросы…

– А я собираюсь упрятать тебя в подвал?

– А вдруг захочешь забрать у меня этот дом?

– Здесь этот номер пройдет?

– Вот видишь, интересуешься, – насмешливо проговорила она. – Но даже не надейся.

– Запугать меня хочешь?

– Нет, предупредить, чтобы ты руки не распускал. Пока я сама этого не захочу.

– А когда ты этого захочешь?

– Посмотрим на твое поведение. Сам видишь, ремонт в доме закончили совсем недавно. Воды в бассейне нет, газон пора стричь…

– Предлагаешь заняться хозяйством?

– Ну, я думаю, что ты не хочешь мыть парашу в тюремной камере, – язвительно усмехнулась она.

– Парашу только лохи моют, а я бы себя поставил.

– Ты с «Красивой жизнью» себя поставил… Скажи мне спасибо, что ты здесь.

– И часто мне говорить спасибо? – нехорошо посмотрел на нее Сантос.

Но Лика не отвела взгляд. Она смотрела на него холодно, смело, чувствуя свое превосходство.

– Можешь не говорить. Но можешь думать. И жить со мной в мире и согласии.

– И газоны стричь?

– А ты хочешь, чтобы это я делала? – Ее голос звякнул от удивления.

– Можно нанять человека. Не забывай, этот дом куплен на «общаковые» деньги, – зло зыркнул на нее Сантос.

– Я забыла. И ты об этом забудь. Хотя бы потому, что к этому «общаку» ты уже не имеешь никакого отношения.

– Борзеешь!

– Нет, ставлю тебя на место.

– С огнем играешь!

Лика сделала глубокий вздох, как будто собираясь закричать.

– Ты что делаешь?

– Когда огонь в доме, объявляют пожарную тревогу.

Воздух она выпустила, но ведь его можно было набрать в легкие снова и закричать. И привлечь внимание соседа-полицейского. Да и бабка слева могла поднять тревогу…

Сантос не выдержал, сбавил обороты:

– Успокойся.

– Уже спокойна…

Лика вдруг широко улыбнулась и, взяв Сантоса за руку, повела его в дом.

– Если огонь погас, то будем жить в мире и согласии, – защебетала она. – За мной бизнес, за тобой дом.