— Значит, все мужчины, которые возьмут тебя насильно, погибнут? Или только первый — тот, кто лишит тебя невинности?

Губы девушки едва шевельнулись, когда она с мрачным и непроницаемым видом ответила:

— Все. Но первый — это уж точно.

Заноби хмыкнул и, задумавшись на несколько мгновений, вдруг объявил Марине:

— Здесь тебя никто не обидит, оставайся на ночлег и будь спокойна. За себя и своих людей я ручаюсь.

Девушка не успела удивиться неожиданной приветливости генуэзца, как в хижину вернулись трое его слуг, оттащивших на дорогу бездыханное тело четвертого.

— Дело сделано, господин, — отряхивая руки, сказал тот, что был, судя по всему, доверенным человеком хозяина.

— Хорошо, Ингилезе, — кивнул Заноби и, подойдя к помощнику, что-то быстро ему прошептал.

Марина оглянулась на Донато, словно ища у него поддержки, и он ей слегка улыбнулся.

— А теперь все укладывайтесь на ночлег, — скомандовал Заноби. — Надо выспаться, чтобы завтра с утра начать поиски знахаря. Для синьорины есть место в углу за занавеской, а остальные пусть лягут где придется. Выпьем на ночь вина, чтобы лучше заснуть.

Пока Ингилезе разливал вино по кружкам, а двое слуг суетились вокруг стола, на мгновение заслонив собой господина, Донато успел шепнуть Марине:

— Не пейте вина.

Она насторожилась, но не подала виду; напротив, всячески старалась подчеркнуть, что совершенно спокойна и от усталости засыпает на ходу.

— Возьмите, синьорина. — Ингилезе с учтивым поклоном протянул ей полную кружку.

— Не надо, я не пью вина, в нашей семье это не принято, — сонным голосом пробормотала Марина и зевнула, прикрывая рот рукой. — Если прямо сейчас не лягу спать, то свалюсь с ног…

Она нетвердым шагом направилась в отгороженный занавесками угол, где стоял топчан, и легла, не раздевшись и не разувшись. Со стороны могло показаться, что девушку мгновенно сморил сон. На самом же деле она решила как можно дольше бороться с дремотным забытьем и прислушиваться к окружающим звукам.

Заноби, слегка приподняв край занавески, взглянул на Марину и вернулся к столу.

— Эта и без вина уснула, как сурок, — пробормотал он в сторону Ингилезе, затем обратился к Донато: — Выпей и ты с нами. Если уж Симоне водит с тобой дружбу, то и мы к тебе отнесемся по-приятельски.

Он протянул Донато кружку с вином, и римлянин подошел к столу, оказавшись напротив окна. Взяв кружку, он вдруг испуганно вскрикнул:

— Смотрите, там, за окном, кто это?..

Генуэзцы разом повернулись к окну, а Донато в этот миг молниеносным движением поменял свою кружку на другую.

— Что тебе там привиделось? — насторожился суеверный Заноби.

Его помощник выглянул в окно и тут же с усмешкой объявил:

— Да просто луна выплыла из-за облаков, а этому парню, видно, примерещился сам дьявол. Ты, приятель, кажется, трусоват? — Ингилезе снисходительно похлопал римлянина по плечу.

Донато, сделав вид, что смущен, быстро хлебнул вина. Генуэзцы тоже выпили — причем один из них взял ту кружку, которая предназначалась Донато. Через полминуты римлянин стал зевать, пожаловался на усталость и, шатаясь, отошел от стола.

— Спи, приятель, ложись прямо на пол! — со смехом посоветовал ему Заноби.

Донато споткнулся и, словно невзначай, упал как раз на медвежью шкуру, лежавшую в том углу, где за занавеской спала Марина. Повернувшись на бок, он тут же стал похрапывать, и никто из генуэзцев не обратил внимания, что римлянин так и не отстегнул от пояса свой меч.

Скоро тот из телохранителей Заноби, который выпил из кружки, предназначенной Донато, стал клевать носом и с грохотом повалился на пол, опрокинув при этом скамью.

— Эй, Ванино, ты что это вздумал уснуть раньше времени? — воскликнул Ингилезе, пытаясь его растолкать. — Вы поглядите, бездельник спит прямо мертвецким сном!

— Потому что он мертвецки пьян, — хохотнул другой слуга. — Он же всегда пьет за троих!

— Да, в пьянстве он первый, не то что в сражениях, — проворчал Ингилезе и обратился к Заноби: — Что с ним делать, хозяин? Кажется, он нам не помощник.

— Обойдемся без этого ничтожества. — Заноби с досадой пнул ногой заворчавшего во сне Ванино. — Он больше не будет у меня служить. Пьяные бездельники нужны мне не больше, чем вороватые шакалы вроде Бальдо.

Донато, продолжавший похрапывать в углу, на самом деле чутко прислушивался к разговору, который вели между собой Заноби и его помощник.

— Может, подождем до утра, хозяин? — раздался приглушенный голос Ингилезе.

— Нет, нельзя. Нельзя, чтобы кто-то нас увидел рядом с этой девкой. Сейчас перенесем ее в заброшенную кошару, а завтра ее оттуда заберет Хаким. Это ведь, наверное, его люди и напали на нее сегодня утром, а? — Заноби хохотнул. — Не будем лишать нашего дикого татарина его законной добычи. А в награду потребуем только одного — продать опасную красотку в гарем Яшлава. Говорят, бей охоч до юных девственниц. Вот мы и проверим, может ли она принести погибель насильнику.

— А если она просто придумала эту сказку, чтобы нас испугать?

— Это не такая уж сказка, Ингилезе. Здесь, в Таврике, много всяких колдовских мест, где можно встретиться с горными духами. А еще от Симоне я слышал о зельях, которые готовятся из особого корня. Если женщина съест такое зелье, то первый мужчина, который ее возьмет, обязательно погибнет.

— Господи, вот страсти-то какие… — Ингилезе перекрестился. — Значит, девку сейчас связываем и увозим в кошару? А что с этим будем делать? — Он указал на Донато.

— Я бы, конечно, его прикончил, он мне не нравится, — заявил Заноби. — Но этот бродяга нам нужен, чтобы найти Симоне. Да и не хочется из-за него ссориться со знахарем. Ладно, пусть живет. Утром, когда проснется, мы ему скажем, что девка ночью куда-то сбежала.

— Так что прикажете делать? Вязать ее?

— Вяжи. Да заткни рот, чтобы не кричала. — Заноби повернулся к третьему слуге: — Ты тоже иди сюда, помогай.

Когда Ингилезе с веревкой в руках шагнул к занавешенному углу, случилось неожиданное: Донато, мгновенно пробудившийся от сна, вскочил на ноги и ударом меча поразил генуэзца прямо в грудь. Ингилезе упал на пол, корчась в предсмертных судорогах, а Заноби, чуть отступив назад и выхватив из ножен меч, отчаянно завопил:

— Сумасшедший мерзавец!.. Ты убил моего лучшего помощника! Теперь тебе не жить!

С лязгом скрестились клинки двух сильных противников. Марина, вскочив на ноги и прижавшись к стене, с ужасом наблюдала за поединком, от которого зависела ее судьба. А через несколько мгновений опомнился третий слуга и тоже выхватил оружие; теперь двое были против одного, но Донато им не уступал, заслоняя Марину.

— Кто ты такой, что тебе надо? — отражая удары, выкрикивал Заноби. — Почему ты защищаешь эту девку, ради нее рискуешь жизнью? — Бросив взгляд в сторону Марины, он приказал слуге: — Хватай ее и тащи отсюда подальше!