И все же другого выхода не было. Девушка осторожно спустилась со склона горы, вошла в маленькую рощицу — и вдруг увидела между деревьями пожилую женщину, которая несла на плече мешок и вела за собой козу. Судя по одежде, это была греческая крестьянка, и Марина обратилась к ней на ее языке:

— Доброго здоровья тебе, тетушка! Не могла бы ты мне помочь?

Женщина с некоторым испугом посмотрела на молодую незнакомку, простоволосую, растрепанную и перемазанную грязью. Марина тут же поспешила пояснить:

— Не бойся меня; я из Кафы, из уважаемой семьи. По дороге на меня и моих слуг напали татары, и я чудом от них спаслась. Теперь пробираюсь домой, но уже очень устала и проголодалась, мне надо бы где-нибудь отдохнуть и поесть.

— Поесть? — озадаченно переспросила женщина, которая, очевидно, не очень поверила словам незнакомки.

— Да! Продайте мне немного еды, я вам заплачу! — Марина положила руку на кошелек у пояса.

— Ну, хорошо, деньги нам нужны. Мой муж скоро поедет в Кафу за покупками. Пойдем, я дам тебе хлеба и молока.

Настороженно оглядываясь, крестьянка привела Марину к своей хижине и вынесла ей оттуда завернутый в ткань хлеб и кувшинчик молока. Девушка расплатилась и, усевшись на деревянную скамью возле сарая, тут же с жадностью накинулась на еду.

— Только в дом я тебя не пущу, пока муж и дети не вернутся с виноградника, — заявила женщина, искоса наблюдая за незнакомкой. — Муж не любит, когда я привечаю всяких странников.

— А скажи, тетушка, далеко ли до Отуз? — спросила Марина, утолив первый, самый острый голод.

— Недалеко. Часа два пути, если бодрым шагом.

— А может, ты даже знаешь, где находится жилище знахаря Симоне?

— Знаю, — с готовностью откликнулась гречанка. — Его тут многие знают. Он славный лекарь, хоть и латинянин. Муж в прошлом году сильно поранил ногу, так Симоне ее быстро залечил.

— А далеко ли до его дома?

— Ближе, чем до Отуз.

— А успею я дойти до темноты?

— Успеешь.

— Ты мне покажешь, по какой дороге идти?

Видимо, имя Симоне невольно вызвало доверие поселянки, и она предложила усталой путнице:

— Вообще-то ты можешь заночевать и у нас, если в нашей бедной хижине тебе не покажется тесно.

— Спасибо, тетушка, но я, пожалуй, пойду к Симоне.

Марина, еще минуту назад собиравшаяся проситься к поселянам на ночлег, теперь взбодрилась и решила все-таки дойти до жилища отшельника. Утолив голод и умыв испачканное лицо колодезной водой, она немного посидела на скамье, прислонившись к сараю, и скоро почувствовала, что готова продолжать свой путь.

После объяснений поселянки Марине казалось, что она легко одолеет тот почти прямой отрезок дороги, что оставался до усадьбы Симоне.

Но скоро девушка поняла, что в горах, да еще в незнакомой местности, где после утренних злоключений она на каждом шагу опасалась встретить лихих людей, дорога не может быть простой и ее не удастся одолеть до темноты.

Когда начало смеркаться, девушка побоялась идти по зарослям, свернула на открытую дорогу и, увидев пастуха-татарчонка, загонявшего овец в кошару, спросила его, не знает ли он, где дом знахаря. Оказалось, что жилище Симоне было уже совсем близко, за рощей.

Скоро Марина увидела между холмами маленький дом с двором, окруженным деревянным забором, и поняла, что это и есть усадьба отшельника. Сделав над собой усилие, вконец измученная путница взобралась на холм и, тяжело дыша, свалилась с ног прямо у забора. Последний луч догорел за горизонтом, и окружающий мир стал быстро погружаться во мрак. Но Марина уже не боялась темноты, поскольку спасительное пристанище было совсем рядом. Отдышавшись, она вытащила из мешочка на поясе гребешок и причесала растрепавшиеся волосы. Теперь пора было идти к дому, в окне которого приветливо мерцал огонек светильника. Но, едва девушка ступила во двор, как раздался громкий собачий лай. Марина тотчас отпрянула назад, за ограду, а уже в следующую минуту поняла, что собака лаяла не на нее, да к тому же была привязана, так что не могла наброситься на нежданную гостью.

Между неплотно пригнанными досками забора девушка видела пространство двора от дома до сарая. К сараю подошел человек, на ходу что-то бросил собаке, и она замолчала. В этот миг из-за облака выплыла яркая луна, и в ее призрачном свете Марина разглядела лицо человека, который, судя по одежде, был генуэзцем и походил не то на стражника, не то на корсара. Не успела девушка удивиться, почему он оказался во дворе отшельника в столь позднее время, как подозрительный незнакомец вытащил из-под камня за сараем какой-то предмет и на мгновение задержал его на ладони, разглядывая. В лунном свете блеснули белые горошины жемчужного ожерелья. Воровато оглянувшись, генуэзец завернул драгоценность в платок и спрятал во внутренний карман своего камзола. Затем, немного потоптавшись во дворе и потрепав по загривку собаку, вернулся в дом.

«Не иначе — вор! — пронеслось в голове у Марины. — Может, он украл этот жемчуг у Симоне? Или просто перепрятывал здесь краденое?»

Встретить подобных гостей в доме отшельника девушка никак не ожидала, и холодок страха снова закрался ей в душу: а не подстерегают ли ее в этом доме новые злоключения? Но выбора не было: ночевать под открытым небом казалось несомненно опаснее, чем под крышей. К тому же она надеялась, что Симоне не позволит своим гостям ее обидеть.

Не обращая внимания на собачий лай, девушка подошла к дому и постучала в дверь. Грубый мужской голос откликнулся:

— Эй, хозяин, чего стучишь? Входи, давно ждем!

Это восклицание ее удивило и озадачило: выходит, хозяина сейчас нет в доме и гости его ждут? Марина на мгновение заколебалась, не решаясь войти, но тут дверь перед ней распахнули изнутри и девушке ничего не оставалось, как ступить на порог.

В комнате находилось пятеро незнакомых ей мужчин, среди которых был и тот, что припрятал за пазухой жемчужное ожерелье. Быстро окинув всех настороженным взглядом, Марина сразу догадалась, что главным в этой компании был тучный, богато одетый генуэзец, который важно развалился у стола, попивая вино и теребя золотую цепь у себя на груди. Четверо других, очевидно, были его слугами и телохранителями. Фляги и кружки с вином, остатки еды и разбросанные по столу игральные кости свидетельствовали о том, что в жилище Симоне компания генуэзцев чувствует себя как дома.

Двое слуг были уже основательно во хмелю и, увидев на пороге девушку, кинулись к ней с пьяными восклицаниями:

— О, красотка! Как раз вовремя! Тебя-то нам и не хватало!

Марина, брезгливо отшатнувшись от наглых слуг, обратилась к их хозяину:

— Синьор, прошу вас меня защитить! Я попала в беду, на наш отряд напали татары, я едва спаслась!

Тучный генуэзец смерил девушку с ног до головы насмешливым взглядом и изрек: