Как бы там ни было, после здешнего Апокалипсиса минуло девяносто миллионов лет. Огромная воронка постепенно заполнилась осадочными породами и превратилась в просторную, вытянутую в широтном направлении низменность, со всех сторон окруженную горами. Почва здесь очень плодородная, с тучными лугами, на которых может пастись огромное количество скота, а недра чрезвычайно богаты полезными ископаемыми. Однако в Ничьей Земле никто не живет.

Причин тому много. В горах часто извергаются вулканы, происходят землетрясения, случаются сели и гигантские оползни. Грозы сопровождаются страшными ливнями, после которых реки разливаются на множество километров. А по пустынным берегам Грохочущего озера даже цунами прокатываются. От егерей пограничной стражи Мартин слышал, что временами в Ничьей Земле сами собой образуются бездонные провалы. Потом сами же и закрываются, как бы срастаясь. Словом, любой из известных катаклизмов мог иметь здесь место, причем в совершенно неизвестный момент.

Неудивительно, что об этой долине ходили весьма мрачные легенды. Считается, что в ней обитают злые духи, насылающие на людей облысение, импотенцию, странные болезни да раннюю смерть. И вот это было правдой. Уж Мартин-то доподлинно знал, где рассыпался на части звездный лайнер «Фламинго». Погиб, изрядно окропив местность ракетным топливом, припорошив токсичными окислами металлов и радиоактивной пылью... Было такое, было. Один лишь аварийный шнелльбот уцелел.

Мартин встал, стараясь заглянуть подальше.

С севера Ничью Землю окаймляет Драконий хребет. За ним находятся владения халифа магрибского и Поммерн. Райская Яма располагается тремястами километрами южнее, почти напротив границы между этими не слишком добрососедскими государствами.

В общем, занесло далековато. Не меньше двух недель пешего хода. Причем хорошего хода, на который Хзюка не способен тоже как минимум две недели, поскольку обморозил ноги.

Кроме того, по Ничейной Земле бродил народец не всегда приятный в общении. Муромские ребята еще куда ни шло, при случае следовало вернуть бутылку неизвестному Свиристелу Стоеросову. Еще лучше – распить ее со славным землепроходцем, которому явно найдется что порассказать в хорошей компании. А вот беглые каторжники, магрибинцы да вольные охотнички из горцев – это все людишки иного сорта и других повадок. Оружия у них куда больше доброжелательности. Могут и заминки случиться. Очень даже могут. Но идти надо. Очень даже надо. Если не удастся придумать ничего получше.

Мартин вернулся к скале, у которой грелся и дремал Хзюка.

– Я буду тебя нести, – сказал он. Ящер открыл глаза.

– Меня? Это еще что! Сам пойду.

– Нельзя. Гангрена начнется.

– Гангрена? Это еще что?

– Это когда ноги загнивают.

– А, зигра. У нас это зигрой называется. Плохая штука. Но я сам пойду. Если начнется зигра, ты меня брось. Оставь четыре стрелы и брось. Твое задание важнее моих ног.

– И так нельзя. Мне тебя бросать никак нельзя.

– Да почему? Я же рептилий.

– Забыл, что говорил на перевале, рептилий?

Хзюка умудрился сделать свое лицо еще более неподвижным, чем обычно.

– А что я говорил? Мартин усмехнулся.

– Хахэхо уффики! Уловки женщины.

– Какие еще уловки, мягкотелый? – нахохлился Хзюка.

– Братом меня называл. Неужели забыл?

– Это все из-за вашего сейсса.

– Так ты мне не брат?

– Ну, брат, брат.

– Значит, я тебе – тоже. Понимаешь со всех сторон?

– Со всех, – пробурчал ящер. – Ладно, тащи, мягкотелый. Скажи только, как вы от своего сейсса не растворяетесь? Не знаю даже, как его назвать получше

– Да чего мучиться? Огненная вода, – подсказал Мартин.

– Хог. Хорошее название.

– Его знающие люди придумывали. Только, братец, с нашим сейссом будь поосторожнее. Алкогольдегидрогеназа у тебя слабая.

Хзюка обиделся.

– Не слабее, чем у мягкотелых! На трех уффиких хватает, пока не жаловались.

Мартин рассмеялся, попробовал объяснить, что такое ферменты, но не смог. Хзюка соображал все еще туго, а в школу не ходил.

И мягкотелый тащил. Скользя, спотыкаясь, с частыми остановками. Переносил холоднокровного шагов на сто – сто пятьдесят, а потом возвращался за вещами и скудными остатками припасов.

На второй день, миновав зону альпийских лугов, они спустились к гейзерам. В Райской Яме их было больше тридцати.

– Падалью воняет, – недовольно сообщил Хзюка. – Противно.

– Это полезно, – сказал Мартин. – Здесь вода целебная. Садись и опускай ноги в ручей.

– Горячая вода? – удивился тот. – Это что, сейсс? Мартин расхохотался.

– Нет, просто горячая вода.

– А кто ее нагревает?

– Никто. Внутренний огонь земли.

– Внутри земли есть огонь?

– Есть. Он иногда выливается из огненных гор. Жидкий такой, лавой называется.

– Да, правильно, – сказал Хзюка. – Я тоже видел огненную гору. А откуда в земле берется огонь?

Мартин в затруднении откинул со лба волосы и почесал затылок.

– Сложно объяснить, Хзюка

– Хо! Тут ваша тайна?

– Нет. Ты меня учил всему, что знаешь. Я обязан сделать то же самое. Будет честно.

– Да, так честно.

– Но если сказать все сразу, можно запутаться. Понимаешь?

– Со всех сторон. Лучше говорить кусочек за кусочком.

– Так и сделаем. Кстати, о кусочках. Сначала нужно раздобыть еды.

– Хог. Иногда ты мыслишь совсем как схай. Разумно то есть.

– Это у меня от голода, наверное, – усмехнулся Мартин. – Ну, иду на охоту. Спрячься. Ты умеешь.

Хзюка квакнул:

– Да ходят такие слухи.

После того как Уохофаху Фахах смел хачичеев лавиной, у Хзюки стойко держалось хорошее настроение. Он даже поинтересовался, не сможет ли Мартин пустить снег на все хачичейское племя. А когда услышал, что это сделать невозможно, весьма огорчился.

– Жаль. Они заслужили.

– Нельзя уничтожать целые племена, Хзюка.

– Но ведь хачичеи как раз это и делали!

– Все равно. Среди них есть ни в чем не виноватые.

– Ну и что? Среди мухавов тоже были.

– Тот, кто уничтожит всех хачичеев, сам будет не лучше. У них ведь есть не только воины, но еще офиуфф, уффиких. Справедливо наказывать только виноватых. Остальным надо объяснять.

Хзюка едва не задохнулся:

– Объяснять?! Кому, хачичеям? Да они съедят тебя раньше, чем ты рот откроешь. Мартин, хачичеи это не сивы! Никогда не ходи к ним объяснять, мне будет жалко, а тебе – больно.