А. В. Висковатов. Казак и обер-офицер казачьего полка. Литография. 1812—1814 гг.

После Итальянского похода Суворов отметил Багратиона как «наиотличнейшего генерала и достойного высших степеней» и подарил князю Петру свою шпагу, с которой тот не расставался до конца жизни. За этот поход ему пожаловали ордена Св. Анны 1-й степени, Св. Александра Невского, Св. Иоанна Иерусалимского (Мальтийский крест) и алмазные подвески к нему.

Впрочем, в Итальянском походе у Петра Ивановича случались и неудачи. Например, в жаркой стычке на реке Бормидо у Маренго он, по мнению Суворова, на пару с австрийским генералом Ф. И. Лузиньяном по-мальчишески «прошляпили» победу над Моро. Выдающийся французский генерал ловко сманеврировал и, оставив союзников с носом, успел уйти непотрепанным. Недаром его звали генералом искусных ретирад! «Упустили неприятеля!» – негодовал Суворов. Справедливости ради признаем, что в той баталии Петр Иванович уступил общее руководство боем… младшему в чине Лузиньяну! Больше он никогда так не делал и впросак не попадал: «за одного битого – двух небитых дают!» Более того, спустя годы в своем формулярном списке он указал бой на берегах Бормидо как свою единоличную победу! Такое бывает и с большими полководцами…

В Швейцарском походе через Альпы Багратион командовал то авангардом союзной армии, первым преодолевая все природные преграды, прокладывая путь войскам в горах и первым принимая на себя удары противника, то арьергардом, сдерживая натиск французов.

При атаке Сен-Готардского перевала 6-й егерский полк Багратиона сумел через скалы зайти в тыл французов, и перевал был взят. После преодоления Чертова моста Багратион преследовал противника до Люцернского озера, с боями проложил дорогу к долине Кленталь, но был сильно контужен картечью. Командуя арьергардом, он прикрывал выход русско-австрийской армии из окружения, его егерский полк окончил кампанию всего с 16 офицерами и 300 солдатами (в начале кампании в нем числилось 506 человек). Сам Петр Иванович был в третий раз ранен.

16-дневный Швейцарский поход еще больше прославил Багратиона как превосходного генерала. К его наградному «иконостасу» добавились два иностранных ордена: австрийский Марии Терезии 2-й степени и весьма скромный по своей значимости сардинский орден Св. Маврикия и Св. Лазаря.

Из похода Багратион вернулся уже знаменитым военачальником. Его послужной список впечатлял, его уважали боевые французские генералы, ибо именно мастерство и отвага Петра Ивановича не раз заставляли их отступать. В свою очередь, опыт, накопленный Багратионом, очень пригодился ему во время будущих войн с Наполеоном. У него появился свой полководческий почерк: хладнокровный, но постоянно стремящийся к победе военачальник, блестящий мастер авангардно-арьергадных боев.

Рассказывали, что в последние месяцы жизни Суворова Багратион часто бывал при нем и что якобы именно к нему были обращены последние слова старого полководца: «Эх! Долго гонялся я за славой – все мечта».

Ф. А. Рубо. Бородинская битва. Фрагмент. 1912 г.

По возвращении в Россию в 1800 г. Багратион был назначен шефом лейб-гвардейского Егерского батальона, созданного в 1792 г. тогда еще цесаревичем Павлом, и затем переформированного в полк. Егеря считались элитой русской армии. Туда отбирали лучших из лучших: самых крепких, здоровых, проворных, смекалистых. Им полагалось уметь действовать и в сомкнутом, и в рассыпном строю, быстро менять фронт своего расположения и при этом вести прицельный огонь из любого положения (стоя, лежа, с колена). От егерей требовалась особо точная стрельба. Для этого они снабжались нарезным оружием. Егерям полагалось одинаково успешно воевать как в атаке, так и при отступлении. Егерский полк Багратиона – образцовый в русской армии – предназначался для охраны Павловска и царской семьи, когда она там проводила лето. Размещались егеря на постоянных квартирах в Петербурге, в слободе Семеновского полка. В будущем «близость» к Павловску – уже при новом императоре Александре I – переросла в доверительные отношения с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая очень благоволила к Багратиону.

После славных походов Суворова князь Багратион приобрел популярность в высшем свете. Громкая слава бежала впереди Петра Ивановича: примерно с той поры его стали чаще других боевых генералов приглашать к царскому столу. Как шеф лейб-егерей князь Петр имел право и обязанность постоянного доступа к государю для рапортов по состоянию дел. Это было высокой честью. Его почти каждый день приглашали на царские обеды и ужины, и это при том, что стол обычно накрывался на 17, максимум 22 персоны. С той поры началось настоящее возвышение Багратиона. Оказалось, что Петр Иванович умеет ладить с очень разными людьми, например с личным брадобреем Павла I И. П. Кутайсовым, или могущественным генерал-прокурором Сената П. X. Обольяниновым, или всесильным временщиком А. А. Аракчеевым.

В 1800 г. император Павел I устроил свадьбу Багратиона с очень красивой 18-летней фрейлиной графиней Екатериной Скавронской, обладательницей громадного приданого. Графиня была сговорена за Павла Палена, сына графа П. А. Палена, молодые любили друг друга. Но Павел I считал своим долгом обеспечить восходящую военную звезду приличным состоянием жены, чтобы Багратион уже ни в чем не нуждался. 2 сентября 1800 г. в церкви Гатчинского дворца состоялось венчание, проходило оно по высшему разряду, в присутствии императора, императрицы и всего двора. Невесту, одетую в русское платье, убирала царскими бриллиантами сама Мария Федоровна. Вот что писал об этом союзе генерал А. Ф. Ланжерон, человек сколь внимательный, столь и иронично-саркастичный: «Багратион женился на родственнице (по отцу) императрицы Екатерины I, по матери внучатой племяннице князя Г. А. Потемкина… Эта богатая и блестящая пара не подходила к нему. Багратион был только солдатом, имел такой же тон, манеры и был ужасно уродлив. Его жена была настолько бела, насколько он был черен; она была красива как ангел, блистала умом, самая живая из красавиц Петербурга, она недолго удовлетворялась таким мужем… » Брак оказался несчастливым.

В 1805 г. княгиня Багратион уехала в Неаполь, потом очутилась в Вене и с мужем уже практически никогда не жила. Багратион звал княгиню вернуться, но та оставалась за границей под предлогом лечения. На самом деле она крутила роман с прусским принцем красавцем Людвигом, пока того не убили в бою с французами при Заальфельде поздней осенью 1806 г. Тогда от 8 до 9 тыс. пруссаков под командованием лихого кавалерийского офицера, главы придворной партии войны принца Людвига вступили в бой с почти вдвое превосходившим их численно, 14-тысячным корпусом Ланна, выходившим из густого и холмистого Франконского леса через Заальфельдское дефиле на оперативный простор. По началу планировалось, что передовые силы Людвига поддержат два других прусских военачальника: Гогенлоэ справа, а герцог Брауншвейгский – слева. Но нерасторопность престарелых прусских полководцев привела к тому, что принц остался в одиночестве и вынужден был отражать натиск неприятеля, стремительно развертывавшегося из походных колонн в боевые порядки. Умело прикрывшись легкоконной завесой и прицельным огнем застрельщиков, Ланн обошел пехотой Сюше вражеский фланг, хваленая прусская пехота была разбита и, потеряв полторы тысячи человек, отброшена. Воинственный принц во главе всего лишь пяти кавалерийских эскадронов отчаянно пытался остановить наступление французов, но попал в окружение, капитулировать отказался и был заколот в живот гусарским сержантом. Так нелепо погибла одна из военных надежд Пруссии. (По крайней мере, так считали сами пруссаки.)