– Как раз-таки обсудить есть что, – задумчиво ответил Степан, чем заставил всех повернуться к себе. Продолжать он не торопился, Лике пришлось поторопить его. – Навьи обычно не ходят по чужим домам. Они идут лишь туда, где жили. По старой памяти. А в том доме, где вы остановились, никто навьей не становился.

– Тогда почему она пришла к нам? – не поняла Мирра.

На этот вопрос ответа у Степана не было.

– Ну пришла и пришла, – снова махнула рукой рыжая. – Делов-то.

– А вдруг в следующий раз она в дом войдет? – Степа сказал это с некоторым ехидством, наверное, хотел припугнуть, но Лика была не из пугливых.

– Ты же говорил, что бабка твоя защиту поставила!

– Поставила. Только мертвячка эта явно необычная. Обычная по чужим домам не ходит. А раз не обычная, то вдруг и защиту обойти может?

За столом повисла напряженная пауза, будто кисель кто-то разлил, до того она была вязкая, липкая, никак не выпутаться.

– Может, нам стоит попробовать узнать, что это за навья? – первым выбрался из киселя Матвей. – Тогда сможем понять, почему она пришла именно туда. Мирра, можешь ее подробнее описать?

Мирра ровно на одно мгновение прикрыла глаза, должно быть, вспоминая.

– У нее были длинные темные волосы, паклями свисали, словно грязные или мокрые. А вокруг все белое. Я тогда подумала, что она в облаке, но сейчас мне кажется, что это был свадебный наряд. Платье и фата.

– Молодых незамужних девушек принято хоронить в таких нарядах, – подхватил мысль Матвей. – Степа, были у вас такие покойницы?

По лицу Степы пробежала непонятная тень.

– Безусловно, такие покойницы у нас были, – кивнул он. – И у меня даже есть предположение, что именно за навья приходила к Мирре…

Он снова замолчал, и снова за столом разлился вязкий кисель. Все смотрели на Степу и ждали продолжения, а он молчал. Даже рыжая язва его не торопила. Полина спросила бы, но со вчерашнего вечера предпочитала соблюдать дистанцию даже в обычном разговоре, чтобы никто, а Степа в первую очередь, не подумал, что она проявляет к нему интерес.

– Ну? – наконец снова сказала Лика. – Мы каждое слово из тебя будем вытягивать, деревня? Что за тупая привычка?

Полина за Степу обиделась. Разговаривать с ним она, может, и не станет, но вот обижаться за него ей никто не запретит. И почему он только не осадит рыжую, не выгонит, не скажет, что отныне она сама за себя? Ее ведь в гости никто не звал, пусть ищет себе ночлег и пропитание самостоятельно!

– Я еще маленьким был, когда в одном доме молодая девушка утопилась, – продолжил он, ничего Лике не ответив, даже не заметив ее грубости, так что Полина обиделась еще сильнее. – То есть говорили сначала, что она нечаянно утонула, дескать, пошла на озеро кувшинок нарвать, упала в воду и утонула, или же русалки ее заманили. Но слух ходил, что сама она утопилась из-за несчастной любви. Хоронили ее, как Матвей и сказал, в свадебном платье. А как на следующий год в Мертвую неделю она с мертвяками пришла, так все и поняли, что действительно утопилась. Хотя баба Глаша говорит, что даже если не сама, если русалки утащили, все равно навьей стала бы. На окраине деревни мать ее жила, вдова. Вот она туда и ходила. Но мать давно умерла, хата пустая стоит уже много лет.

– Так может, она потому к нам и приперлась? – лениво предположила Лика, всем своим видом давая понять, что тема ей неинтересна, но раз уж все обсуждают, то и она, пожалуй, выдвинет версию. – В родном доме-то ее теперь никто не покормит.

Степа покачал головой, налил новую чашку чая, взялся за булочку. Со стороны выглядело, что он собирается ответить, просто прервался на чай, но Полине казалось, что он снова думает. Не то что сказать, не то что можно сказать.

– А что становится с навьями, когда их больше некому кормить? – аккуратно поинтересовалась Мирра.

– Они еще какое-то время приходят в Мертвую неделю. Шатаются по деревне, воют у дома, где раньше кормились. Иногда пытаются отобрать еду у других, тогда начинается жесткая борьба. Мертвяк может отобрать еду, конечно, но чаще проигрывает. Против него ополчаются свои же, если можно так сказать. Без кормежки он слабеет, и в какой-то год уже не приходит. Голодные мертвяки очень опасны. А еще навью, которую больше некому кормить, можно запереть в доме, чтобы не ходила в Мертвую неделю. Там она точно так же медленно… исчезает, разлагается, не знаю, как сказать. И тоже со временем уходит.

– А почему бы не запереть всех навий так? – не поняла Полина. – И не бояться выходить по ночам на улицу.

– Потому что навью можно запереть только в ее родном доме, и никто не должен в него заходить. А где ж тогда остальным жить?

– И я так понимаю, ту девушку после смерти матери заперли в доме? – уточнил Матвей.

Степа кивнул.

– Значит, ты предполагаешь, что она как-то выбралась? Голодная пошла искать себе пропитание? От других домов ее отогнали, пошла к нашим девушкам?

Степа немного подумал, а затем неуверенно кивнул.

– Это возможно. Запирала ее там баба Глаша, ее замки сильны, но кто-то мог нарушить их. Наши-то все в курсе, но всякое случается.

– Может быть, нам стоит пойти и проверить? – предложил Матвей. – Ты же сможешь это понять?

Степа не выглядел обрадованным этой идеей, но Мирра, Лика и Полина поддержали, и ему ничего не оставалось, кроме как согласиться. Он попросил только отложить визит на послеобеденное время, объяснив тем, что нужно наведаться к бабе Глаше, спросить ее совета да взять обереги. Дескать, соваться к голодной навье с голыми руками, если она действительно может выходить из дома, крайне опасно. Возражений ни у кого не нашлось.

Еще какое-то время пили чай молча, пока Полина не решилась спросить:

– Мирра, а вчера, когда мы были в бане, ты никого не видела?

Мирра, ушедшая в какие-то мысли, непонимающе посмотрела на нее.

– Где?

– Во дворе. Мне показалось, что я что-то слышала. – Полина постеснялась сказать, что на самом деле не слышала, а видела мелькнувшую в окне тень, а до этого явственно чувствовала чужой взгляд. Не поймут они, рыжая еще и смеяться будет.

– Нет, – Мирра покачала головой. – Во дворе была только я, потом Матвей пришел.

– А ты что, думала, мертвяк вокруг бани бродил? – все-таки не удержалась рыжая. Вот ведь! И не даешь ей повод, а все равно найдет.

– Мертвяк не мог, – уверенно заявил Степа. – Мертвяки раньше часу ночи в деревню не приходят.

Не мертвяк, значит. И не Мирра с Матвеем. Тогда кто?

Мирра

Пока Степа ходил на совет к бабе Глаше, Мирра предложила Матвею прогуляться по деревне, осмотреться, быть может, узнать что-то о предстоящей свадьбе. Она надеялась, что ни Полина, ни Лика не увяжутся за ними, потому что свадьба интересовала ее меньше всего, как и поход в заброшенный дом на окраине. После вчерашнего разговора ей хотелось узнать наверняка, не могла ли она родиться в этой деревне и потеряться в здешнем лесу. И если это на самом деле так, может быть, здесь до сих пор живут ее родители.