И тут Стэнтон увидел невысокого парня, с набережной свернувшего на улочку, где располагалась «Кулинария Шиллера». Печальные глаза, изможденное лицо, ровесник давешней цветочницы. Стэнтона охватил легкий озноб, пульс участился. Он узнал Гаврило Принципа. Человека, ради которого он преодолел пространство и время. Человека, которому больше не суждено творить историю.

Стэнтон выжидал, глядя на часы, отсчитывавшие секунды двадцатого века.

Вот теперь пора. Через минуту появится машина эрцгерцога. Уже слышен рокот мотора.

Стэнтон покинул мост и, прошагав по улочке, вошел в кулинарию. План его был прост: занять позицию между витриной и Принципом и отвлечь внимание последнего, изобразив растерянного иностранца. Чужеземец заблудился и, размахивая большой картой, громогласно просит помощи на английском и немецком – тарабарщине для юного серба. Скорее всего, Принцип даже не увидит эрцгерцога. Заглохшая машина – обычное явление даже для 1914 года, шофер быстро запустит мотор. Если вдруг инсценировка не сработает и Принцип захочет выйти из кулинарии, Стэнтон просто вцепится в него.

Таков был план.

Но когда Стэнтон вошел в кулинарию, чтобы претворить его в жизнь, план рухнул.

Ибо история изменилась. Гаврило Принципа в кулинарии не было.

Стэнтон посмотрел на часы. Ошибка невозможна. Кварцевый хронометр не врал. Кроме того, Стэнтон уже слышал машину эрцгерцога, которая сейчас свернет в проулок и заглохнет. Через пятнадцать секунд. Если б история повторялась, Принцип уже был бы в шаге от роковой встречи с эрцгерцогом. Но история не повторялась, здесь не было Принципа. Что-то изменило историю.

И Стэнтон – единственный человек на планете, кто мог это сделать.

Он услышал чих заглохшего мотора и выскочил на улицу. В полутора метрах от него в машине сидели эрцгерцог и герцогиня. Стэнтон стоял именно там, где в прошлом пути вселенной оказался Принцип.

Так куда же он подевался?

И тут Стэнтон его увидел – на противоположном тротуаре. С другой стороны машины.

Рядом с ним цветочница.

Стэнтон изменил историю. Щедрые чаевые сбили девушку с ее дневного курса. Она бросила работу и решила устроить себе пир, раз уж на нее свалилось нежданное богатство. Богатство, которого не было в предшествующей версии двадцатого века.

Ну конечно! Голодная уличная торговка получила немного денег, за которые ей не нужно отчитываться. Куда ее потянет, как не к ближайшей еде? А ближайшая еда у Шиллера. И там она встретилась с Принципом, с которым не должна была встретиться. Встретились парень и девушка. Вместе вышли на улицу. Либо он догнал ее и подошел к ней. В руках девушка держала бумажный пакет.

Все это Стэнтон просчитал в одну секунду и в ту же секунду понял, что Принцип уже не смотрит на девушку. Он смотрел на эрцгерцога, осознавая выпавший ему шанс. Совсем как в прежней временной версии, но только Принцип стоял с другой стороны машины.

И переместил его Стэнтон.

Цветочница оказалась точно на оси Принцип – эрцгерцог – Стэнтон. Проследив за взглядом своего собеседника, девушка чуть развернулась к знаменитым пассажирам машины, и Стэнтон увидел, как рука Принципа потянулась к карману. Он прекрасно знал, что спрятано в том кармане.

Рука Стэнтона тоже скользнула в карман, где лежал «глок».

Вот рука Принципа вынырнула из кармана, в ней было нечто угловатое и серое, знакомое по бесчисленным фотографиям. Пистолет, из которого грянул первый выстрел Великой войны и который, по беспечности Стэнтона, был готов его повторить.

Не прошло и секунды, как Стэнтон изготовился к бою – вскинул оружие и прицелился. Но девушка по-прежнему перекрывала Принципа. Стэнтон видел только его руку с пистолетом и край головы. Принцип уже поднял эту руку. В прошлом временном варианте он всего двумя выстрелами убил эрцгерцога и его жену. Изучая материалы убийства, Стэнтон поразился этой детали. Убить человека одним выстрелом непросто, даже стреляя в упор. Тем более из браунинга образца 1910 года. Два смертельных выстрела подряд – это уж совсем из ряда вон. Обсуждая убийство, Стэнтон и Дэвис гадали: Принцип везунчик или прирожденный снайпер? Если второе, он запросто повторит свой трюк. Рисковать нельзя. Осталось полсекунды, чтобы стопроцентно обезопасить эрцгерцога, потом Принцип откроет огонь. Стэнтон и сам отменный стрелок, но девушка перекрыла обзор.

Был только один способ наверняка завалить мишень.

– Прости меня, пожалуйста, – прошептал Стэнтон, глядя в изумленные девичьи глаза.

Пуля «глока» запросто пробивала тефлоновую пластину. Для нее прошить два тела – как нечего делать. Низкорослый Принцип чуть выше цветочницы. Их сердца на одной линии.

Пуля пронзила оба сердца.

Девушка умерла мгновенно. Через долю секунды мгновенно умер Принцип.

Эрцгерцог и его возлюбленная герцогиня даже не поняли, что произошло.

К ним уже бежали полицейские и солдаты. Те самые полицейские и солдаты, которых Стэнтон видел на знаменитой фотографии ареста Принципа.

Но теперь его не арестуют. Он мертв, эрцгерцог жив. Стэнтон выполнил первую часть задания Хроносов. Он спас Франца Фердинанда.

И убил невинную девушку.

Стэнтон побежал. Не к набережной, откуда появились полицейские и солдаты, а на Франц-Иосиф-штрассе, одну из главных сараевских улиц.

Суматоха дала ему фору, первый оклик «стой!» настиг его уже на людном проспекте, где было легче затеряться. Вероятно, полицейские кинулись в погоню, но Стэнтон не оглянулся.

Он убил девушку.

Он заставил ее сойти с предначертанного ей пути и застрелил ее, когда их дороги вновь пересеклись.

Ему пришлось это сделать. Все понятно. Миссия важнее. Она спасет миллионы невинных девушек. А цветочница – всего лишь «сопутствующая потеря». Встретилась на его пути и стала потерей.

Потому что он – безмозглый ублюдок.

Не оставлять следов – что тут непонятного?

И как это согласуется с безмерными чаевыми голодным девушкам? Возле кафе, где вот-вот все решится? За секунды до времени «Ч»?

На остановке пассажиры садились в трамвай. Стэнтон вскочил в вагон и лишь теперь позволил себе оглянуться. Вон они. Персонажи фотографий с места убийства. В его компьютере хранились снимки события. События, которого никогда не было. Полицейские и солдаты. Одни в турецкой форме, шаровары и феска, другие в австрийской – каска со штырем, куцый мундир. Юный убийца схвачен, его уводят. Руки в белых перчатках придерживают сабли, чтоб не путались в ногах. Кутерьма на знаменитых снимках, облетевших мир, которого не было в не существовавшее утро.

Теперь эти персонажи будут запечатлены иначе: одни склонились над трупами Принципа и девушки, другие пересаживают еще не оправившуюся от шока августейшую чету в запасную машину. Третьи не попадут на фото, поскольку стоят посреди Франц-Иосиф-штрассе и злобно смотрят вслед уезжающему трамваю.