– Хм....Придет. Конечно придет. А пока мы с тобой должны прийти к консенсусу: ты со мной на празднике Объединения, как официальное лицо от Либертау.

– Иди к черту!

– Дорогая, тебе придется, хочешь ты этого или нет. Поэтому не вижу смысла упираться.

– Пошел на хрен! Слышишь?! Исчезни! Сдохни! Ненавижу тебя, – кричу, а из глаз текут слезы. Господи, я такая слабая...Я ничто.

– Виноградинка ..., – говорит, а у меня вдруг сердце замирает, перестает биться, вообще. Медленно поднимаю взгляд на Творца и вижу в нем только лед, – Так он тебя называл, да? Красиво.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И просто поворачивается. Просто выходит из камеры, оставив меня так и сидеть с поднятыми и прикованными к влажной стене руками.

* * *

День за днем. Минута за минутой. Мгновение за мгновением. Вечность... Я медленно становлюсь никем. Не знаю, как спастись. Не знаю, как защитить страну и папу. Не знаю, как уничтожить Творца. Боль с каждой секундой становится сильнее, словно растет, как снежный ком. Она поглощает меня без остатка, образуя черную дыру, на месте души. Она убивает последние капли надежды, веры. Хотя признаться, я все еще жду, что двери распахнутся, в них войдет Мэлс, или папа и заберут меня отсюда....

Я слабая...

Создатель больше не приходит, а я и не хочу видеть его лицо, так похожее на лицо того, кого теперь нет.

До этого момента, до этих дней, даже отдав свою девственность Мелсу, я не знала, что чувствую к нему. Я запрещала себе думать, ведь не знала, кем станем после всех событий....Но теперь нет смысла скрывать от самой себя правду...Горькую, болезненную...дьявольскую правду. Я полюбила его. Полюбила Лжеца из Либертау. Почему не из Алки? Потому что он боролся за Либертау, за свою свободу, за меня...а только мои соотечественники так ценят и любят свою свободу!

* * *

Праздник Объединения стран в Алке

Не знаю когда начинается утро, да и вообще какое сейчас время. Биологические часы давно сбиты, но все-таки понимаю, что время «праздника» неуклонно приближается.

Руки за это время онемели. И хотя человек, приносящий еду, растянул цепь, чтобы я имела возможность есть, запястья стерты до мяса попытками снять холодный металл. От холода в камере меня постоянно трясет. Из носа течет, а рот не закрывается ни на минуту: кашель, как лай собаки уже несколько дней не прекращается. Сегодняшнее утро начинается почти так же, как и предыдущие. А может это и не утро вовсе, не важно. В камеру заходит вооруженный человек в маске, как будто у меня есть возможность ему вредить, но на этот раз не бросает под ноги кусок хлеба, а снимает кандалы, пока еще один человек держит под дулом автомата. Помогает встать на ноги, а я даже удивляюсь, потому что такого не ожидаю точно. Ноги не держат, тело успело ослабнуть за последние дни, но солдат или кто он там, поддерживает меня за талию. Голова кружится от изнеможения, но пытаюсь устоять.

– Пошли, - говорит грубым тоном. И это первые слова за прошедшие дни, – Тебя ждет Создатель.

Глаза не завязывают. Просто ведут - сначала серыми, заплесневевшими коридорам. Затем выводят на первый этаж в яркую, обставленную дорогой мебелью комнату. Из нее ведут на второй этаж, и подталкивая дулом автомата запихивают в дверь.

Влетаю в комнату, спотыкаюсь и падаю. Ноги будто сами подгибаются, устав держать тело ровно. Поднимаю голову, осматривая светлую мебель, дорогой ковер подо мной, вазы и множество картин на стенах. В центре стоит стол за которым сидит негодяй, именуемый себя – Творец. За его спиной широкое окно с балконом, сквозь стекло вижу очертания города и многоэтажных зданий. Вдруг понимаю – Праздник сегодня!

– Доброе утро, Рунта. Сегодня ты выйдешь со мной на сцену перед этим домом и будешь улыбаться всем вокруг и рассказывать, насколько Либертау рад присоединиться к Алке.

– Нет!

– Нет? – брови Блэка изгибаются в удивлении. Белая рубашка теряется в светлых тонах кабинета и лучей солнца, которое пытается прорвать серые облака, – Рунта, я не прошу тебя, а приказываю, если вдруг ты не поняла, – спокойно добавляет, откинувшись на спинку кресла.

– Чихала я на твои приказы, – встаю на ноги, выравниваясь. Я не буду перед ним на полу! В конце концов, я Рунта Риччи-Блэк, дочь Главнокомандующего Лубертау, жена Мэлса Блэка, лучшего манипулятора в моей жизни.

– А если так? – говорит, и в комнату заводят моего отца. Руки связаны за спиной, под глазом синяк, волосы растрепаны, а лицо не брито уже несколько дней.

Когда видит меня глаза переполняются слезами. У нас обоих.

– Рун, девочка моя, – говорит, – Что ты с ней сделал? – оборачивается к Творцу, – Я же сказал, что подпишу Акт о присоединении!

– Она это с собой сделала сама, – Создатель переводит глаза на мои окровавленные запястья, худые ноги в разорванных штанах, – И мой сын.

– Твой погибший сын! – кричу.

– Он погиб? – папа наклоняется, чуть не упав.

– Да, – подтверждает Блэк, – Перейдем к делу. Ты, – указывает на меня пальцем, – Выйдешь со мной с документом о присоединении. С заплаканными глазами расскажешь, как твой муж погиб от рук Сопротивления, хоть ты и сказала, что выполнишь все их условия. А потом разрешаю тебе исчезнуть, Рунта Риччи.

– А папа? – спрашиваю, прищурив глаза. Мне так страшно. Еще никогда не чувствовала, чтобы меня трясло, словно в припадке.

– Я отпущу вас обоих, как только он подпишет, а ты выступишь на сцене. Вас вывезут за границу Алки. Считайте это подарком.

– Ладно, – соглашаюсь.Мне приходится. Я не могу рисковать папой....не могу...

Папу забирают, а меня снова двое вооруженных мужчин ведут в какую-то комнату. Там ждет женщина. Она сразу начинает крутиться вокруг меня, наполняет ванну и достает разные платья. После горячей воды чувствую себя еще слабее, чем до этого. Женщина подает мне фрукты на подносе, и пока я виноградинку за виноградинкою кладу в рот, заплетает мои черные волосы, которые должны бы уже, наверное, стать седыми после пережитого. Один из охранников в маске остается и все время молча стоит у дверей, внимательно наблюдая за моими действиями, словно боится отвести взгляд, в ожидании неадекватных действий с моей стороны. Вдруг, под ветвями винограда я вижу небольшой нож, которым женщина срезала кожу с апельсина. Осторожно смотрю на мужчину и прячу его в складках платья, которое на меня надели. Оно красивое. Сверху как рубашка, а от талии тянется пышной юбкой с карманами. Разве это не маленькая удача в данной ситуации?