Сьюз сползает со стула и начинает вышагивать по бару, грызя ногти и каждые две секунды поглядывая на телефон. Вполголоса она бормочет:

– Может, это каштан? Или тот большой ясень?

Так она скоро и впрямь сойдет с ума…

– Сьюз, успокойся. Все равно от тебя больше ничего не зависит. Выбрось все из головы. Давай сходим на какую-нибудь выставку. Сьюз, пожалуйста! – Я пытаюсь ухватить ее за руку. – Тебе и так в последние дни нелегко пришлось. Повышенный уровень кортизола разрушает клетки.

Этому я научилась в «Золотом покое». Курс управления стрессом здорово изменил мою жизнь к лучшему. Правда, я постоянно опаздывала после него на йогу, и потому все занятия сидела словно на иголках (если честно, думаю, что не запишись я в эту группу, стресса в моей жизни было бы гораздо меньше).

– Ладно. – Сьюз наконец останавливается. – Наверное, мне и впрямь стоит развеяться.

– Вот и славно! Смотри, у нас еще есть время до нашего дежурства. Давай подумаем, чем бы заняться.

– Точно. Ты права. Интересно, у них здесь можно взять напрокат лошадь? Я бы хотела поучаствовать в родео.

Родео? Она что, спятила?

– Ну… не знаю, – осторожно начинаю я. – Я-то думала просто прогуляться. Посмотреть на выставки. У них есть какие-то уникальные породы цыплят, представляешь.

К цыплятам Сьюз питает особую слабость (которая кажется мне еще более странной, чем любовь к свиньям). Я достаю путеводитель и открываю нужную страничку, как вдруг взгляд у нее проясняется.

– Знаю! – Она хватает меня за руку и сдергивает со стула. – Придумала!

– Куда ты меня тащишь? – протестую я.

– Сама увидишь.

Она в таком состоянии, что спорить с ней бесполезно. Ну, хотя бы ногти грызть перестала. Мы вихрем проносимся мимо палаток с едой, арены, рядов с рукоделием (причем не один раз; похоже, Сьюз слегка заблудилась, но она в жизни не признается).

– Вот!

Она замирает перед шатром, на котором висит вывеска «С пятки на носочек». Изнутри доносится заводная мелодия. «Алабама – дом родной».

– Что это?! – глупо спрашиваю я.

– Мы купим сапоги, – объявляет Сьюз. – На сельской ярмарке обязательно нужны ковбойские сапоги!

Она затаскивает меня внутрь, и я вдыхаю терпкий запах кожи.

– Г-господи…

– Да здесь просто рай земной… – Сьюз поражена не меньше моего.

Мы стоим, обнявшись, и взираем на полки, точно паломники на святыню.

Мне, в общем-то, уже доводилось бывать в обувных, где продают ковбойские сапоги. Ну, вы знаете. Обувные магазины всегда одинаковые. Но это место даст им сто очков вперед! Полки высятся до самого потолка. В каждом стеллаже их штук пятнадцать, не меньше, и повсюду – сапоги. Коричневые, черные, розовые и даже аквамариновые. Со стразами. С вышивкой. Со стразами и вышивкой. Под вывеской «Люкс» стоит пара из белой питоньей кожи за пятьсот долларов, и еще одни из бледно-голубой страусиной – за семьсот. Есть даже сапоги выше колена, подписанные «последний писк моды», хотя, как по мне, выглядят они немного странно.

Это место такое классное, что мы обе теряем дар речи. Сьюз снимает старые коричневые сапожки, купленные в Ковент-Гарден, и примеряет бело-розовые. С ее синими джинсами они смотрятся изумительно!

– Лучше вот эти глянь!

Я хватаю бежевую пару, украшенную стразиками поверх тиснения по коже.

– Какая прелесть! – Сьюз задыхается от восторга.

– Или эти! – Я демонстрирую черно-коричневые сапоги, вкусно пахнущие кожей и лошадиной упряжью. – На зиму.

Каждая новая пара выглядит все заманчивее и аппетитнее. Следующие двадцать минут я только и делаю, что раскапываю для Сьюз новые и новые модели и охаю, когда она их меряет. До чего же красивые у нее ноги…

Эффектно тряхнув волосами, Сьюз говорит:

– Жаль, здесь нет Карамельки.

(Карамелька – это ее лошадь. Если честно, то хорошо, что ее здесь нет, иначе Сьюз точно записалась бы в родео.)

В конце концов она ограничивает выбор между светлыми сапожками со стразами и черными с белой вышивкой. Готова поспорить, что купит она обе пары.

– Кстати, – поднимает Сьюз голову. – Бекс, а ты почему ничего не меряешь?

– Нууу… – тяну я, пойманная врасплох. – Вообще-то мне ничего не нравится.

– Не нравится?! – изумленно распахивает она глаза. – Что, даже померить ничего не хочешь?

– Нет.

– Совсем ничего?

– Ээ… нет. Но ты продолжай, не останавливайся, – машу я руками.

– Не хочу, – сдавленно говорит она. – Я хотела купить сапоги нам обеим. В знак дружбы. Что у нас все по-прежнему. Но раз тебе здесь неинтересно…

– Нет, что ты! Очень интересно! – торопливо говорю я.

Ужасно не хочу расстраивать Сьюз. Однако здесь я чувствую ту же самую тошноту, что и раньше. Пересиливая себя, беру ближайшую пару.

– Вот эти очень красивые. – Они коричневые, с черным лазерным тиснением, на ноге сидят идеально. – И размер подходящий. Беру.

Я выдавливаю улыбку.

Сьюз стоит в одних носках, держа обе пары сапог, и подозрительно щурится.

– Точно?

– Да.

– И что, больше ничего не примеришь?

– Ну…

Я обвожу полки взглядом, пытаясь возродить в себе былые ощущения. «Сапожки! – мысленно твержу я. – Сьюз хочет купить мне классные сапожки! Вау!»

Однако я и сама понимаю, как фальшиво это звучит. Когда обувь выбирала Сьюз, я очень за нее радовалась; когда речь зашла обо мне самой, все стало совсем по-другому. С нарочитым восторгом я беру бирюзовую пару и натягиваю на ноги.

– И эти тоже славные.

– Славные?

– Я хотела сказать… – мучительно ищу нужное слово, – …потрясающие. Шикарные.

– Бекс, хватит, – кривится вдруг Сьюз. – Будь уже собой. Стань нормальной.

– Я и есть нормальная, – спорю я, но выходит не слишком убедительно.

– Что с тобой? – Сьюз, красная от волнения, буравит меня взглядом.

– Все хорошо!

– Неправда! Ты ведешь себя странно. Словно… – Она замирает. – Постой-ка. Ты опять в долгах, да? Не волнуйся, плачу я…

– Нет, что ты, больше никаких долгов. Просто… Мне надоел шопинг. Вот и все.

– Тебе надоел шопинг? – Сьюз с грохотом роняет обе пары сапог.

– Немножко. Ну, для себя. Мне нравится покупать разные вещи Минни и Люку… Или вот тебе. – Я улыбаюсь. – А для себя я присмотрю что-нибудь в другой раз. – Я подбираю упавшие сапожки и протягиваю ей. – Смотри, какие классные.