который работает с драгоценными камнями, в частности, он их: определяет по виду; оценивает; сравнивает по качеству с имеющимися стандартами.)

Так по верхам кое-что знаю и всё. Однако выглядели они просто невероятно. Создавалось странное впечатление будто дерево живое. Когда я вглядывался в них мне казалось, что внутри что-то движется и меняется почти постоянно.

Разговор начал отец как хозяин замка, принимающий гостей.

- И так, - произнёс он, обращаясь к сидящим напротив. – Какое же дело привело господ чародеев в мой дом?

Мужчины уже доели свой десерт и ждали исключительно из вежливости я полагаю, когда владетель этих земель заговорит первым. Услышав вопрос, отвечать взялся самый старший из гостей.

- Господин барон, - начал он, откинувшись на спинку стула, на котором сидел. – Разрешите поблагодарить вас за радушный приём незваных гостей и за столь прекрасный ужин.

ДжугКи изобразил поклон, не вставая из-за стола. Отец благосклонно кивнул.

- А привёл нас сюда, - говоривший бросил взгляд в сторону Кадмуса, - ваш младший сын.

Наступила долгая и как мне показалось оглушительная тишина.

- «Я?» – ошарашенно подумалось мне. – «Я их точно не приглашал. Что за дела?»

- Полагаю стоит отправить детей заниматься своими делами, - в разговор вступила Элнириан. – Как я поняла разговор предстоит не простой?

Замолчав, женщина посмотрела сначала на ДжугКи, а затем перевела свой взгляд на зятя. Тот, немного задумавшись кивнул и отправил нас из зала. Артур был крайне недоволен. Его выдавала складка между бровей и немножко закаменевшее лицо. Дориан так же не был в восторге, но ни один из них не ослушался. Эмма же ведомая за руку своей нянечкой бросала через плечо на Лилианну умоляющие взгляды, которые были проигнорированы. Я тоже не пылал энтузиазмом и радостью от того, что меня отсылают, как и всех. Тем более после слов этого дедка.

- Кадмус, - донеслось до меня уже у самой двери, - останься.

- «Ага. “А вас Штирлиц я попрошу остаться.”» – вспомнилась мне сцена из «Семнадцати мгновений весны» – шедевра советской кинематографии.

Возвращаясь за стол, поймал на себе многообещающие взгляды брата с сестрой и Дориана до кучи. В этот момент я понял, что допроса с пристрастием мне не избежать. Если поймают конечно? Но один фиг рано или поздно прижмут где-нибудь в итоге и придётся всё выложить. Да и ладно. Не велика беда.

Вернувшись на своё место и умостив свой зад, стал ждать продолжения разговора.

- Уважаемый Сон ДжугКи, - начал отец. – Полагаю вы объясните, что вы имели ввиду сказав, что мой младший сын привёл вас сюда?

- Позвольте я встану и пройдусь, - попросил дедок разрешение у моего отца. – Старость знаете ли… Годы берут своё и долго сидеть на одном месте становиться проблематично.

Получив разрешение, ДжугКи поднялся и пройдясь по залу вернулся на своё место. Однако так и не сев начал говорить.

- Много лет назад произошла настоящая трагедия. Меня, к сожалению, не было на месте, когда это всё случилось, - на этих словах его взгляд затуманился как будто он что-то вспоминал. – Так вот. До нашего императора дошли слухи об измене целого рода. Эта ветвь принадлежала императорской крови, а посему всегда была под особым надзором повелителя.

Старик тяжело вздохнул и всё же присел обратно на стул. Было видно, что ему тяжело об этом вспоминать.

- Император был тогда ещё слишком молод и горяч, - с печалью в голосе продолжил рассказ ДжугКи. – Придя в сильный гнев и даже не выслушав советников он отдал приказ...

Наступила тишина. Все обдумывали услышанное, в том числе и я.

- «Не хрена себе коленца. Это получается моих тутошних предков вырезали под корень по приказу самого императора? Охренеть! И чем мне это грозит? Чем грозит? Чем грозит? Ты что, ДЕБИЛ?!» - заметались мысли в моей голове. – «Полной транклюкацией тебе это грозит, идиот!»

Ли ЧонСок, сидевший всё это время молча, заметил, как застыло лицо Кадмуса. Через несколько мгновений мальчик отмер и с прищуром посмотрел на учителя, который не торопился рассказывать дальше.

- И? – подтолкнула к продолжению рассказа ДжугКи Элнириан.

По большому счёту все присутствующие уже поняли, что произошло потом, но нужно было услышать подтверждение своих домыслов или же их опровержение. Хотя ситуация вырисовывалась очень нехорошая.

- И приказ был исполнен в точности, - продолжил повествование гость. – Все представители рода Ли были схвачены и казнены. Тех же кто оказывал сопротивление убивали на месте.

Если говорить откровенно, то мне стало страшно.

- «Как это вот так обречь на смерть целый род? Там же старики и женщины. И их всех убили? А дети? Детей то за что?! Разве такое возможно? Я сжал кулаки под столом. Да мне страшно, но ни за что никто и никогда не увидит моего страха. Лучше сдохнуть львом чем жить трусливой собакой!» - пришли мне на ум чьи-то слова, и я был полностью с ними согласен.

Всё это время украдкой наблюдавший за Кадмусом ЧонСок вздрогнул. По началу после слов учителя он заметил страх отчётливый и неприкрытый страх на лице ребёнка, но затем что-то неуловимо в нём изменилось. Сжались скулы, прищур стал походить на взгляд лучника, держащего в своих руках лук с натянутой тетивой, и вдруг резко стало трудно дышать. Последнее почувствовал не только ЧонСок. Это также ощутили Элнириан и ДжугКи.

- Бах! - бутылка вина, стоявшая на столе, разлетелась вдребезги с характерным звуком.

Все присутствующие невольно вздрогнули и отпрянули от стола. Тарелки и приборы начали дребезжать будто началось землетрясение. С хрустом переломилась перекладина, державшая оконную портьеру, и та повалилась на пол.

Элнириан сообразила быстрее остальных и вскочив со своего места за несколько шагов оказалась рядом с Кадмусом. Положив свои руки на хрупкие детские плечи, она даже побледнела. Мальчик был весь напряжён как струна. От него во все стороны подавляя всё вокруг исходила мощная волна магии.

- «Ещё чуть-чуть и нас всех разметает как щепки», - подумала женщина и наклонившись к уху ребёнка зашептала. – Всё хорошо, Кадмус. Успокойся. Ты в полной безопасности. Ты дома и здесь тебе никто не сможет причинить вреда. Я обещаю.

На последних словах мальчик вздрогнул и повернувшись к женщине посмотрел ей прямо в глаза. В его зрачках плескались ярость и гнев вперемешку с чудовищной болью.

Баронесса Марлоу повидала на своём веку уже достаточно, чтобы научиться различать