«Особое внимание в РККА в целом и Управлении боевой подготовки уделялось теории глубокого боя… В разработке теории наступательных операций принимал участие заместитель наркома М.Н. Тухачевский, творчески развивавший проблемы ведения боя в своих трудах «Маневр и артиллерия», «Бой пехоты», «Наши учебно-тактические задачи».

…Настойчиво трудились над отработкой глубокого боя под руководством своих командующих и войска других военных округов, особенно Белорусского и Киевского. Результатом длительного и кропотливого труда всего армейского коллектива были «Инструкция по ведению глубокого общевойскового боя» и «Инструкция по взаимодействию пехоты, артиллерии, танков и авиации (взаимодействию родов войск, не включенных в состав единого соединения, в отличие от вермахта. — С. 3.) в общевойсковом бою».

…Важные проблемы разрабатывались в трудах М.Н. Тухачевского «Характер пограничных операций» (1934), И.П. Уборевича «Оперативно-тактические и авиационные военные игры» (1929), Г.С. Иссерсона «Эволюция оперативного искусства» (1932), С.Н. Красильникова «Организация крупных общевойсковых соединений» (1933), В.А. Меликова «Проблема стратегического развертывания» (1935), в трудах В.К. Триандафилова» [14, с. 71–74].

Обратим внимание читателя на название произведения Тухачевского («Характер пограничных операций»). Попробуйте с первого раза угадать, о чем там идет речь? Кто-то скажет, что Тухачевский планировал со стороны РККА оборонительные приграничные сражения, и будет неправ. Дело в том, что Тухачевский понятия не имеет, что такое оборонительное сражение, так как никогда их не вел. В боевых условиях Михаил Николаевич всегда наступал: он наступал на Волге в 1918-м и на Урале в 1919-м. Он наступал в Таврии, Белоруссии и Польше. Он наступал под Кронштадтом и в Тамбовской губернии. Его и перебрасывали с фронта на фронт для того, чтобы он наступал и громил противника. Тухачевский, Как и А.В. Суворов, не имел практических навыков оборонительных кампаний, тем более приграничных. Речь в труде «красного маршала» идет о разгроме противника в самом начале вторжения на его территорию.

Словом, теоретическая работа кипела и в середине 1930-х с теоретической опять-таки точки зрения армия была готова к бою.

Завершая тему военно-теоретической подготовки РККА к войне, еще раз подчеркнем следующее. У множества авторов, во многих средствах массовой информации доводилось слышать набившую оскомину фразу, появившуюся еще в 1930-х: наша армия готовилась воевать (в смысле обороняться) на чужой территории и малой кровью.

Скажите, как вы себе представляете оборону на чужой территории? Если подразумеваются ответные действия после отражения агрессии, то для начала эту агрессию надо отразить на собственной территории, но что-то не заметно ни осмысленной подготовки к такой обороне со стороны Красной Армии (особенно учитывая промежутки в несколько десятков километров между советскими укрепленными районами), ни подготовки к какой бы то ни было агрессии со стороны тех стран, с которыми СССР собирался воевать.

Вывод напрашивается сам собой — и технически, и теоретически Советский Союз (а точнее, Сталин) сам готовился к неспровоцированной агрессии. Повод к ней товарищ Джугашвили потом бы придумал, а для начала в народ была запущена эта «утка» («летающая» до сих пор) о постоянной угрозе советским границам и об обороне на чужой территории (чтобы народ в нужный момент ничему не удивлялся и был ко всему готов).

Читатель наверняка обратил внимание на повторяющуюся фразу «поход в Европу». Что конкретно кроется за ней, какие планы были у Сталина и соответственно у Генштаба РККА?

Информация по этому вопросу либо до сих пор хранится засекреченной в российских архивах, либо уничтожена, как это произошло с оперативным планом ведения войны, разработанным Генеральным штабом Красной Армии в период, когда его возглавлял Тухачевский, планом, просуществовавшим практически без особых изменений вплоть до момента гибели маршала, и об общих чертах которого мы уже составили себе кое-какое впечатление на основании «Справки разногласий штабов РККА и РККФ» по итогам маневров флота осенью 1925 года. Тем не менее все факты скрыть невозможно, а кроме того, как раз для подобных случаев существует логика и дедукция (как известно, возможности человеческого мозга обычно используются лишь на 6 %; попробуем повысить этот КПД).

В. Суворов, например, выдвигает версию «Ледокола». Суть ее в следующем. Гениальный Сталин решил втянуть Гитлера в новую мировую войну, натравить его на Францию и Великобританию с тем, чтобы после того, как фюрер поработит всю Европу (вместе с французами и британцами соответственно), разгромить Германию и в свою очередь захватить, под личиной «освободителя от нацистского ига», и немцев и все их территориальные «приобретения», то есть всю Европу. Необходимо констатировать, что даже при наличии некоторой доли достоверности, данная версия является не более чем «сказкой».

Мы уже убедились, что подготовка к мировой войне была начата Сталиным еще в середине 1920-х годов, следовательно, у Кобы уже тогда был определенный план. Но это не мог быть «план Ледокола», хотя бы потому, что в середине 1920-х еще не существовало канцлера Гитлера (а был мало кому известный отставной ефрейтор и посредственный художник Шикльгрубер, один из руководителей партии, приход к власти которой мог в то время разве что привидеться в дурном сне), а перспективы европейской гегемонии подмятой Версалем Германии могли вызвать только смех. Таким образом, «Ледокол» Суворова получает первую пробоину.

Даже после 1933 года Сталин не мог запланировать захват Гитлером всей Европы потому, что агрессивные намерения нового канцлера впервые проявились только в 1936-м (к тому времени РККА уже год стояла «под парами» в ожидании приказа начать вторжение), а окончательно оформились вообще в 1938-м. Да и кто бы позволил немцам захватить Европу при наличии могущественных противников в лице Великобритании и Франции. В. Суворов не учитывает военно-политической конъюнктуры того времени, он мыслит с точки зрения сегодняшнего дня, зная, чем все в итоге закончилось. Но Сталин-то в середине 1930-х этого не знал, а потому корпус «Ледокола» получает вторую пробоину.

Никто тогда не мог предположить не только быструю гибель Франции, но и возможность ее поражения в войне даже за сутки до 10 мая 1940 года. Сухопутные войска Франции на тот момент считались сильнейшими в мире, «линия Мажино» — непреодолима, Франция в союзе с Великобританией вообще непобедима, что показала Первая мировая война. Так полагали в тот момент почти все, и Сталин — не исключение. Никто не предполагал, например, оккупации немцами Нидерландов (мы увидим это в случае с «Красной капеллой»), ибо в Первую мировую Нидерланды остались неприкосновенны в своем нейтралитете. Люди мыслили аналогиями, и Сталин в том числе. Это уже третья пробоина, после которой «Ледокол» Суворова грузно идет ко дну. И тем не менее план у Сталина уже в конце 1920-х был, но какой? Попробуем разобраться.