– Сегодня у тебя трудный день, девочка, – Дьюк похлопал меня по плечу. – А брат твой хорошим человеком был. Хорошим.

Я поблагодарила за чай, за сервис и попрощалась с Дьюком. Интересные новости, особенно про внезапную смерть сотрудника больницы, женщину-райота, с которой встречается Одьен, и похождения Айени, который бабником, вроде, никогда не был. Хотя… Может, я чего-то не знаю?

Айени и Одьен точно знают, что Поука убили. И им зачем-то нужна моя помощь. Я не была уверена в том, что они знают правду обо мне. Точнее, я надеялась, что они ничего не знают. Хотя, что мешало их родителям рассказать о палаче, связанном клятвой Возмездия с их семьей? Ничего.

Я заехала в закусочную, пообедала в одиночестве и вернулась домой. Стоило принять душ и переодеться в нечто более удобное, чем черный брючный костюм.

***

Припарковалась у минимаркета, всем известного как «мегамаркет», в семь тридцать вечера. Самая крутая тачка на парковку заехала в семь сорок. Из нее вышел Айени, окинул взглядом собравшиеся машины, нашел мой пикап и подошел.

Я опустила ветровое стекло.

– Привет. Ты рано приехала. Мне нужно в магазин зайти. Хочешь, вместе сходим?

Нашел время для покупок, твою мать!

– Не хочу, – ответила я и подняла стекло.

Айени пошел в магазин. Я продолжила ждать. В восемь вечера никто не приехал. И в восемь десять тоже. В восемь пятнадцать Айени вышел из магазина с увесистым пакетом в руке. Он спокойно подошел к моей «старушке» и постучал в окно.

Я была настолько зла, что хотела его удавить на месте. Открыла дверь и вылезла из машины.

– Одьена не будет, так ведь?

– Одьен будет ждать нас на квартире в Т. Здесь разговаривать опасно.

– На какой еще квартире? – я поморщилась.

– Поедем на моей машине. Забирай вещи и пошли.

– Я поеду за тобой.

– Спорить не стоит, Мэйю. Будет так, как я сказал. Либо никак, – он пошел к своей машине.

Вряд ли Айени задумал убить меня. Хотя… Кому я могу доверять в этом городе? В этой стране? В мире? Да никому. Я забрала сумку и пошла за Айени. Он спрятал пакет с покупками в багажник и сел за руль. Я устроилась спереди. Айени завел двигатель, и мы рванули с места.

– Как день провела?

– На сервис к Дьюку Хорперу ездила. Проводку в задней фаре чинила.

– Дьюк совсем старым стал. Пьет, не просыхая.

– Я заметила. А ты как день провел?

– Графики смен на работе менял, – Айени выезжал на трассу в Т. – Это мероприятие всегда проходит с воплями и стенаниями недовольных сотрудников.

– Терпи, ты же руководитель, все-таки, – я искоса взглянула на него.

Он улыбнулся и увеличил скорость.

– Скоро съезд, – напомнила тут же. – Притормози, пожалуйста.

Он проигнорировал мою просьбу.

– Сбавь скорость! – повысила тон я и уперлась руками в приборную панель. – Сбрасывай скорость!!!

Айени ударил по тормозам.

Нас дернуло в машине, сработали ремни безопасности. А вот и съезд.

– Так подойдет? – Айени начал плавно съезжать на высокоскоростную трассу.

– Ты идиот? – я сверлила дыры в его профиле.

– Я всегда так езжу.

– Она тоже думала, что у нее надежная машина, – ответила я и отвернулась к окну.

– Я играю со смертью на машине. Ты на своем байке. Твоя семья получила компенсацию по страховке, и теперь у твоего отца своя ветеринарная клиника. Ты же свою компенсацию отдала на благотворительность. Каждый из нас пережил горе по-своему. И каждый с последствиями.

– Откуда ты знаешь про байк?

– А это важно? – он посмотрел на меня.

– Ты следил за мной?

– Приглядывал, я бы так это назвал, – Айени снова набирал скорость. – Ты собираешься навестить своих родителей?

– Пока что нет.

– У твоей матери тяжелая депрессия. Теперь умер Поук. Если лекарства не помогут в течение нескольких недель, придется госпитализировать ее.

Он говорил о моей семье, как о своей собственной. Как ни странно, я понимала, что Айени по воле судьбы оказался более близким им, чем я. Я не ревновала, нет. Я все еще испытывала чувство вины за то, что сделала с сестрой.

– О маме есть кому позаботиться, – ответила я.

– Ты бы могла помочь.

– В той аварии моя мать потеряла обеих дочерей, Айени. И больше на эту тему мы говорить не будем.

– То, что произошло в больнице, было временным помутнением, – напирал Айени. – Все очень сожалеют, что расстались с тобой вот так…

– У них было семь лет, чтобы сообщить мне об этом. Они этого не сделали. И я их за это не виню, – я наклонила голову и прижалась виском к ветровому стеклу. – Я знаю, что и тебе тяжело смотреть на меня, ведь мое лицо – это ее лицо тоже. Не хочу, чтобы они испытывали ту же боль, которую испытываю я, глядя на отражение в зеркале.

– Почему ты винишь себя в том, что ты выжила?

– Потому что она умерла, а я – нет.

– Это комплекс вины выжившего, ты же понимаешь.

– Не хочу об этом говорить, – я закрыла глаза.

– И снова бежишь от проблем. Но проблемы остаются, Мэйю. Они всегда с тобой и управляют твоей жизнью.

– Давай лучше о тебе поговорим, – пробурчала я. – Или об Одьене и его пассии-райоте.

– Алексис не райот, – ответил Одьен. – Она послушница.

– Да что ты! – рассмеялась я. – Дьюк сказал, что у нее темно-синие волосы!

– Она послушница. Как и ты, – Айени взглянул на меня и тут же отвернулся.

Двойной подтекст налицо.

– Главное, чтобы Одьен не пострадал от этой «послушницы», – ответила я. – Остальное не важно.

– Мой брат – взрослый мальчик.

– Да знаю я! – я махнула рукой. – Это я так… Любя!

– Ты надолго в Р. приехала? – спросил Айени.

– Надеюсь, что нет. Разберусь, что с Поуком случилось, и уеду, – я повернулась к нему лицом. – Что тебе известно? Знаешь, кто его убил?

– Палач, – ответил Айени. – Сработал чисто.

– Если бы он сработал грязно – был уже мертв! – выпалила я.

– Зачем на меня кричишь? Найдем убийцу – на него и покричишь.

– Извини, – я отвернулась. – Что Поук делал в субботу утром в жилом квартале в С.? Что он там забыл?

– Он следил за Азали Горном, который работал в бюро охраны окружающей среды.

Я покосилась на Айени.

– Больше он там не работает?