Джайлз зачарованно смотрел на Софию и видел в ее глазах борьбу эмоций, словно она взвешивала, стоит ему доверять или нет.

Но вот она вздохнула и шагнула в сторону. Очевидно, что сомнения перевесили, поскольку, освободившись от его объятий, Дерзкий Ангел снова покидала его, уходя прочь, будто скользила от одной тени к другой, как и положено существу из ночи. Проклятому судьбой, а потому безрассудно пренебрегающему опасностью.

И все, что он мог сделать, просто следовать за ней.

Она остановилась перед оградой. Обернулась и улыбнулась Джайлзу. Согнутым пальцем поманила за собой и смело ступила на территорию кладбища. Их окружили молчаливые и строгие памятники и надгробия.

«Любимой жене и матери…»

«Преданному слуге Божьему…»

Буквы расплывались во мгле. София поспешила дальше. Под ногами шуршала трава на заросших тропинках. Наконец София остановилась у дальнего забора, вдали от улицы, вдали от посторонних глаз.

Подойдя к высокому, покрытому мхом памятнику, она опустила свой узел на каменное надгробие.

Джайлз поднял голову и увидел перед собой глаза грифона, которого цепко держал мрачный ангел.

Откуда такое странное ощущение, что Дерзкий Ангел чувствует себя здесь естественно и свободно, как дома? Именно в таком месте, где жизнь и смерть встречаются каждый день.

— Теперь понятно, как глупо вам находиться сейчас здесь, в этой стране? — спросила она, привычно подбоченясь. — Я уж не говорю о том, что ваша страна объявила Франции войну. Как вам вообще пришло в голову приехать сюда? Париж сегодня не место для аристократов, тем более с вашим… э-э… опытом, скажем так.

Ее слова прозвучали для него неожиданно.

Когда о характере его работы под руководством лорда Драйдена рассуждал Монти, Джайлз посмеивался и наверняка знал, что сказал бы Монти, если бы ему действительно было известно кое-что о «торговых» вояжах Джайлза. Однако мало кто знал, что с годами его авторитет и влияние в секретной службе министерства иностранных дел стали более чем весомыми.

И вдруг эта особа выпаливает об этом, как об общеизвестном факте.

— А что вы собственно, знаете о моем опыте? — осторожно поинтересовался он.

Она улыбнулась и слегка пожала плечами:

— Больше, чем вам хотелось бы думать. Вообще даже могу поспорить на что угодно, что вы отправились за мной не по своей воле и не затем, чтобы вернуть мне одежду или чулки. Вас послали.

Слишком близко к правде, чтобы он оставался равнодушным. Джайлз решил продолжать игру, начатую им у моста.

— Не имею ни малейшего представления, о чем это вы. Послан кем? Почему я сам не мог решить отправиться за вами, чтобы вернуть брошенные вещички? Мужчины порой развязывали войны из-за женщин, которых любили.

И в ту же секунду, как он произнес это магическое слово, Джайлз осознал невероятную значимость сказанного. Он всего лишь хотел быть пожестче, таким же шокирующим и откровенным, как она, а вышло…

Дерзкий Ангел отшатнулась, будто он стукнул ее.

— Тоже мне любовничек! Вы даже не знаете меня, — пробормотала она, возмущенно замотав головой, словно правда о том, кто она есть на самом деле, была слишком опасной, чтобы вообще принимать в расчет его слова.

Он и не подозревал, что эта сорвавшаяся с языка фраза вызовет у нее такую сильную реакцию. Она боялась любви. Особенно его любви.

И была права. Это очень опасное чувство. Оно может поманить их своими дразнящими далями, сладкими обещаниями и помешает выполнению долга, лишит способности разумно и логично действовать. И вместо того, чтобы связать их навечно, как обещает, разрушит то, что для них дороже всего на свете. О, да. Он абсолютно согласен с ней. Любовь слишком опасна, чтобы они могли решиться на нее. Оба. И все же втайне он задавался вопросом, не слишком ли опоздало это решение.

Он шагнул к ней, не обращая внимания на ее усталый предостерегающий взгляд и на собственное открытие.

— Разве то, что я здесь, в Париже, не достаточное доказательство? — Он склонился к ней, пальцы его властно повернули ее голову так, чтобы удобно было шептать ей на ухо. — Вы умчались в такой спешке после нашей последней… встречи, что я заволновался: вдруг еще простудитесь без обуви… и без своих чулок. Да и без одежды.

Она неразборчиво пробормотала по-французски ругательство и отпрянула от него.

— Не смейте оскорблять меня. И вы отправились за мной в Париж отнюдь не из-за внезапно вспыхнувшей непреодолимой страсти ко мне. Разыгрывайте из себя терзаемого муками любовника перед какой-нибудь провинциальной мисс вроде вашей невесты, кто-нибудь поглупее, вполне возможно, и поверит в ваши сладкие речи.

— Судя по вашему тону, вы не больно-то жалуете мою нареченную.

— Да какое мне дело, на ком вы женитесь? — ответила она. Обходя какой-то мраморный памятник, она воспользовалась им, как щитом. — Кроме того, вы хотели поговорить со мной о деле, потому и просили отвести вас в укромное место. Так вернемся к делу, потому что, когда рассветет, меня здесь уже не будет. И уйду я отсюда без вас.

Он решил не упускать момента, чтобы поддразнить ее. Словно пытался проверить, так ли уж прочна ее защита. Или его собственная.

— О, но ведь до рассвета еще несколько часов.

Ее напудренные брови даже поползли вверх от такой наглости.

— Наверное, вы бы не были столь самоуверенны, если бы хоть раз попали в руки гвардейцам… — Внезапно она вся сникла и сжалась. Слова как бы застревали у нее в горле. — Там мучают… пытают… казнят…

Какие сильные эмоции с ее стороны… У него вдруг болезненно заныло сердце. Еще никто и никогда не выражал так просто и ясно своей заботы о нем, во всяком случае, вслух и лично ему.

Джайлз облокотился на какое-то невысокое надгробие рядом с Софией и улыбнулся. Странно, но ему почему-то было очень приятно, что она переживала и волновалась за него.

— А вы бы стали оплакивать меня, если бы я умер? Ваше сердце наполнилось бы печалью, что мы так и…

— Так и… что? — Она, склонив голову набок, внимательно смотрела ему в лицо. Он наклонился к ней.

— Так и не закончили то, что начали в моем кабинете.

На мгновение у нее перехватило дыхание. Он видел борьбу эмоций, сомнение в ее глазах. Но и она заметила, что он не сводит с нее глаз, и поняла, что застал-таки ее врасплох. И ответила ему циничной усмешкой.

Закатив глаза к небу, София с презрением произнесла:

— Чуть было не заставили меня поверить, что большего идиота я еще не встречала. Но я хорошо помню, кто вы на самом деле, лорд Траэрн. Так что слушайте внимательно.

Здесь, в Париже, вы столь же неуязвимы перед гильотиной, как я — наследница трона. И в то время как нас на каждом шагу подкарауливает смерть, вы еще болтаете о каких-то сожалениях…