— О, да, — сказала она. — Надеюсь, он не потерял их. Он всегда их ломал. У нас дома, кажется, есть запасные, и он сможет воспользоваться ими, пока его старые очки не найдутся. — Женщина-полицейский погладила ее по руке, многозначительно посмотрела на меня, кивнула, давая понять, что теперь понимает, о чем я, и вернулась к своему месту. Приехал священник и тут же подсел к матери Перси. Кажется, она балансировала между осознанием того, что ее сын умер, и мыслью, что он скоро поправится, но, похоже, начинала сознавать правду. Она все плакала, а священник гладил ее по руке и, хотя мне не было слышно, уверена, что он говорил ей какие-то слова утешения. Несколько минут спустя священник подошел ко мне. Он взял меня за руку.

— У вас рука холодная, как лед, — произнес он.

— Да, не знаю, почему в участке не включают отопление, — ответила я. — В гостевом домике, где я остановилась, всегда тепло и уютно.

— Вы очень бледная, — добавил он. «Конечно, бледная. Я всегда бледная. Я такой родилась». Когда мне нездоровится, как сейчас, и когда я без косметики и вся в пыли, то людям страшно на меня смотреть. Обычно меня это не волновало. Я была уверена, что если в участке включат отопление, то я буду и выглядеть и чувствовать себя лучше. Вместо этого мне вызвали врача. Он прописал мне побольше горячего чая с сахаром и никакого алкоголя. Плохо, потому что я с нетерпением ждала момента, когда смогу опрокинуть рюмку со скотчем, которым потчевала меня миссис Браун.

Ко мне подошла женщина-полицейский и попросила пойти побеседовать с ведущим расследование полицейским. Мне показалось, что она назвала его Кьюзитер, хотя она произнесла его так, словно после «у» идет «р». Мне было сложно сосредоточиться. Уходя, я услышала, как священник спрашивал мать Перси, может ли кто-нибудь из ее знакомых побыть с ней этой ночью.

— Со мной все будет хорошо, — ответила она. — Мой мальчик скоро будет дома.

— Может, есть кто-то еще? — мягко проговорил священник.

— Мои соседи в Сэнт-Маргаретс-Хуп, — сказала она. — Миллеры.

— Вы помните, Эмили, что вы переехали в Керкуолл десять лет тому назад, когда умер ваш муж?

Некоторое время она молчала.

— Да, — ответила она. — Все верно. Мы с Магнусом переехали в Керкуолл. Магнус приедет и заберет меня.

Я подумала, что если могла бы чувствовать что-то еще, кроме холода, то мне было бы очень грустно.

Полицейские умеют быть обходительными, но не настолько, чтобы позволить мне покинуть Оркнейские острова, как я рассчитывала. Меня попросили не уезжать до тех пор, пока из Абердина, штаб-квартиры Северного полицейского округа, не приедет судмедэкспертная бригада и не проведет все необходимые мероприятия. Как мне объяснили, на Оркнейских островах нет возможности провести подобную экспертизу. Я не совсем поняла, что они имеют в виду, но беспокойства это не вызвало. Я рассказала им о Робе, что их еще больше растрогало, и то, что понимаю, что мне придется оставаться здесь столько, сколько потребуется полиции, и это правильно.

Мать Перси собиралась уходить как раз в тот момент, когда я просила, чтобы меня отвезли домой в Стромнесс. Приехала соседка матери Перси из Керкуолла, чтобы забрать ее домой. Я не спрашивала ее о бабушке Перси и ее мебели, потому что не думала об этом. К тому же, даже если не принимать в расчет, что ее связь с реальностью по-прежнему оставалась зыбкой, время было неподходящим. Это все равно ничего не дало бы. Хотя Перси, будь он жив, сказал бы, что я бы все равно спросила.

Детектив Кьюзитер, если его, конечно, зовут именно так, оказал мне любезность и попросил позвонить в компанию по прокату автомобилей, чтобы объяснить ситуацию, а они в свою очередь, вскоре после того, как я вернулась в Стромнесс, подогнали к дому миссис Браун другую машину. Человек, который подогнал машину, страшно извинялся за доставленные мне неудобства, что было довольно странно, учитывая обстоятельства.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, вам не придется платить за вторую машину. Мы приносим свои глубочайшие извинения за эту утрату.

Утрату? Утрату машины? Утрату друга? Утрату билета на самолет? Я сказала ему, что со стороны агентства по прокату машин это весьма благородный поступок, что было правдой. Здесь все были очень милы.

Остальные постояльцы гостиницы также пребывали в шоке и были полны сочувствия.

— Это — бродяги, — высказал мнение один мужчина. — Ни один житель Оркнейских островов не способен на подобное. В хорошую погоду они прибывают на пароме, делают свое мерзкое дело и отбывают на следующем пароме. Их никогда не поймают.

— Бродяги? — спросила я.

— Ну, эти, цыгане, прочие преступные элементы.

Я подумала, что это несправедливо, но у меня не было другой информации. Я хотела выпить виски и плевать на то, что сказал доктор. А еще мне очень хотелось, чтобы все вокруг перестали быть такими милыми. Мне хотелось, чтобы люди вышли на улицы в знак протеста против того, что случилось с Перси. Чтобы люди вспомнили о крови викингов, которая, по их заверениям, текла в их жилах, поймали убийцу, устроили самосуд и разорвали бы этого ужасного человека на куски. Вот чего я хотела от них, потому что сама я была слишком усталой и замерзшей, чтобы осуществить этот план. Я выпила большую порцию виски, несмотря на указания врача, и оставила голосовое сообщение Робу о том, что я не еду домой и по какой причине, затем я отправилась спать и забылась сном без сновидений, после которого я почувствовала себя еще более уставшей, чем прежде. Я так и не смогла вспомнить, что мне сказал Перси.

На следующий день миссис Браун накормила меня яичницей с беконом и чудесным черным хлебом, уверяя, что после этого мне станет лучше, и оказалась права. Затем я в одиночку отправилась в тур по неолитическим достопримечательностям в память о Перси. На самом деле мне хотелось просто полежать в кровати, но у меня возникло чувство, что если останусь, то уже никогда не поднимусь с кровати. На четвереньках я облазила все каменные пещеры, какие смогла найти. Я поднялась на Уайдфорд-Хилл и забралась в пещеру Уайдфорд, затем Анстэн, Кьювин, Грэн, шахту Хоу; я осмотрела все гробницы, землянки и все то, что попадалось мне на пути. Эти достопримечательности были довольно интересны: поросшие травой простые холмы снаружи, а внутри — помещения из камня, а иногда целая группа помещений. Мне казалось, что я слышу, как Перси рассказывает мне о них. Надеюсь, я отдала ему дань. Я отправилась в местечко под названием Брох-оф-Бирсэй, приливный остров, где можно было осмотреть руины церквей и домов викингов. Вряд ли Перси порекомендовал бы мне эти руины, так как они был не такими уж и древними. Светило солнце, и я пошла по невысокой дамбе, по которой можно было идти только в отлив, чтобы осмотреть место. Я остановилась у маяка, расположенного высоко на холме, и полюбовалась побережьем, состоящим из исчезающих в дымке живописных утесов, а также прибрежными водами, которые простираются до самого моего дома. Небосвод надо мной поражал размерами, никогда прежде я не видела такого простора, даже в родных прериях. Это было очень красиво, и от увиденного захватывало дух.