— Готовы? — воскликнула она, положив передо мной странный предмет. Это был длинный отрез ткани, по виду напоминающий свиток с примитивными, хотя и необычными рисунками. На центральной вставке свитка сверху вниз было изображено какое-то животное, возможно, верблюд, замок, зигзагообразный узор, голова с открытым ртом и глазами, от которой меня чуть не стошнило, и внизу, некий предмет, очертаниями напоминавший чашу. По сторонам были изображены схематичные фигуры из линий, а по низу шли какие-то волнистые линии и нерегулярный узор.

— Это было спрятано в чемодане, который Тревор собрал для побега, — сказала она. — Свиток был под подкладкой. Я хотела отдать чемодан со всем содержимым на благотворительность, когда обнаружила на подкладке странный шов, нитки которого отличались от остальных, я распорола его и нашла свиток. Не помогли Тревору его портновские навыки.

Я подумала, что это не самая удачная шутка, хотя раз уж она может спокойно пить пиво под названием «Череподробитель», значит, уже меньше горюет об убиенном Треворе.

— Я не знала, что я нашла, мне это напомнило карту, но по билету Тревора для кругосветного путешествия, за который, как я уже, наверное, говорила, заплатила я, первая пересадка должна была состояться на Оркнейских островах. Конечно, это лишь мое предположение, но готова поспорить, что он нашел этот сверток в секретере, который вы так хотите найти. Вы говорили мне, что считаете, что этот секретер был прислан или из Глазго, или из Оркни, так? И я решила, что раз денег нет, значит, где-то должны быть спрятаны сокровища, и Тревор собирался отправиться на их поиски. Или, быть может, он уже нашел его, но тогда, где оно? Я вылетела в Эдинбург, затем доехала на автобусе до Скрабстера и села на паром, надеясь, что найду вас здесь. К счастью, на пароме я познакомилась с Кенни. Он о таких вещах все знает, так ведь, Кенни?

— Немного, — ответил он. — Я изучаю историю Шотландии в Эдинбурге. Тема моей работы охватывает викингов Шотландии и особенно Оркнейских островов. Поэтому я умею читать местные руны. Быть может, вы в курсе, но Оркнейские острова были важной частью мира викингов, куда входили норвежцы, или, другими словами, скандинавы, возможно, где-то в девятом веке. Ярлы викингов или «эрлы» были весьма могущественными персонами, земли некоторых из них занимали территории Северной Шотландии, Кейтнесса, Сатерленда и даже за пределами этих территорий. Мы знакомы с этим периодом по археологическим находкам, а также по так называемой Оркнейской саге, которая является историей оркнейских эрлов. Возможно, этот свиток — часть истории, часть мифа, но как бы то ни было, эта находка может оказаться полезной. Думаю, мы на пути к чему-то важному, на пути к настоящим сокровищам викингов. Не знаю, Лара, посетили ли вы уже Мейсхау, и если да, то должны знать, что там обнаружено много рун викингов, которые мы можем прочесть. Рунический алфавит называется «футарк» по названию первых шести букв.

— Милое словечко «футарк», — сказала Уиллоу. — В смысле, то, что ты изучаешь.

— Некоторые из рун, обнаруженных в Мейсхау, упоминают о спрятанных в гробнице сокровищах, — сказал Кенни. Благодаря Перси я уже знала об этом. — Для викингов сокровища — это всегда золото и серебро. Но в Мейсхау сокровища найдены не были. Быть может, они спрятаны где-то в другом месте. Думаю, что эти завитки внизу в действительности — карта береговой линии, где спрятаны сокровища.

Мне вдруг стало так грустно. Карта, сокровища, подумать только, карта, где указаны спрятанные викингами сокровища или что-то в этом роде! Как скучно! Нужно ли им доказывать очевидное? Я решила, что постараюсь, даже если у меня не останется на это сил.

— Что делал верблюд в Оркни во времена викингов? — спросила я. — Или в любое другое время.

Если в Оркни когда-то и был зоопарк, то я его не заметила.

— Мы тоже об этом задумывались, — сказала Уиллоу. — Только я не думаю, что это верблюд. Художник не был Рембрандтом или кем-то вроде того. К сожалению, плохое отображение перспективы Мало чем нам поможет. Возможно, это лошадь. У них же были лошади, да, Кенни?

— Да. Кое-кто утверждает, что острова были названы так в честь лошадей, Хросси[10], и на Южном Рональдсей каждое лето до сих пор проводится Праздник лошади. Так что это больше всего походит на лошадь.

— У этой лошади — горб, — сказала я. Было заметно, что я не согласна.

— Уверена, что это — просто ошибка, — ответила Уиллоу. — Это — лошадь.

Она была уверена, что речь идет о сокровищах, которые нужно найти. Ей не удалось найти деньги Тревора, в существование которых она так отчаянно верила. Теперь Уиллоу перенесла это желание на поиск сокровищ. Она видела, что хотела видеть, но я не страдала от подобных иллюзий, и было очевидно, что это — изображение верблюда.

Моя подруга Мойра говорит, что я люблю временами влить ложку дегтя в чужую бочку меда. Возможно, она права.

— Если эти завитки — береговая линия, разве она не могла измениться со временем за, скажем, тысячу лет? Вы говорили, что викинги пришли сюда в девятом веке, надолго?

— Эпоха эрлов-викингов закончилась в тринадцатом веке, — сказал Кенни. — Полагаю, береговая линия могла с тех пор немного измениться.

О, боже! Пришлось задать следующий неприятный вопрос.

— Как вы думаете, сколько лет этому свитку? — Лично я датировала бы его в лучшем случае девятнадцатым веком, в худшем — позавчерашним днем, и даже если бы я была экспертом по викингам, я все равно бы отправила подобную находку на экспертизу, но и на глаз я могла сказать, что свитку не было тысячи лет.

— Я знаю, о чем вы думаете. Вам кажется, что свиток не слишком старый, — сказала Уиллоу. Умная девочка.

— Свиток могли изготовить на основании чего-то более древнего, — сказал Кенни. — В этом что-то есть.

«Это „что-то“ называется принятие желаемого за действительное», — подумала я.

— Этот холм может быть усыпальницей как Мейсхау или «Орлиная гробница», возможно, эту усыпальницу еще не нашли. Это уже само по себе — сенсация. Но еще более сенсационным это окажется в том случае, если именно там викинги хранили свои сокровища.

«Орлиная гробница», — подумала я. Это название показалось мне каким-то странным, но почему? Да, так называлось место, где я побывала. Там было замечательно. Как бы то ни было, наверняка Кенни, который оказался не только обаяшкой, но судя по всему, еще и интеллектуалом, знал, почему так назвали ту гробницу, пусть даже если он верил, что этому свитку было несколько веков. И почему же этот разговор так расстраивал меня, помимо того, что он был абсолютно пустым? Мое сердце учащенно забилось, ладони вспотели, и я ощутила небольшую дрожь, почти как во время приступа паники или словно я только что выпила подряд четыре чашки эспрессо. Я не понимала, что происходит.

— Думаю, что это какая-то карта. Смотрите, вот это вода, а это берег, залив, с очень различимыми очертаниями. Думаю, нам нужно найти этот залив. Еще тут изображена башня, брох.[11]Так что перед нами вполне различимый отрезок береговой линии, где когда-то была башня, с холмом или скорее скрытой гробницей неподалеку. Здесь еще есть несколько весьма интересных символов, которые свидетельствуют о том, что свиток — старинный. Например, эта говорящая голова была очень важным образом в языческие времена, как и крепость или лабиринт. — Кенни указал на изображения по краям. Слово «лабиринт» напомнило мне об истекающем кровью Перси: Пустошь, лабиринт, раненный король…