— Что? — Настоятельница Стекло, остолбеневшая в момент атаки, обрела дар речи, осознав, что произошло нападение только тогда, когда преступника оттащили. — Нона! Ты ранена?

Нона посмотрела на встревоженную настоятельницу:

— Нет.

— Твои руки!

Нона подняла их, с обеих капала малиновая кровь. Боли не было.

— Эта сучка порезала меня! Эта маленькая шлюха действительно порезала меня! — Лано, отброшенный назад в объятия ближайших гвардейцев, сжимал одну руку другой, кровь пульсировала между его пальцами. — Арестуйте ее!

Между людьми судьи и настоятельницей уже стояли другие монахини — Сестры Чайник и Яблоко встали по бокам от Сестры Кремень вместе с двумя незнакомыми Ноне монахинями.

— Лано Таксис? — Настоятельница Стекло сделала шаг вперед. — Ваш отец знает, что вы здесь, молодой человек?

Лано зарычал и сделал шаг вперед, но достаточно медленно, чтобы гвардейцы смогли удержать его.

— Я вижу, вы хорошо провели время в Тетрагоде. Ваша маскировка и скорость были восхитительны. — Настоятельница посмотрела на Судью Ирвона, вздохнула и снова перевела взгляд на молодого человека, стоявшего перед ней. — Похоже, оба сына Турана Таксиса еще не усвоили, что избиение маленьких девочек — не то развлечение, которое можно проводить совершенно без последствий... У меня здесь есть несколько старших девочек, которые будут рады преподать вам этот урок. Не хотите ли бросить им вызов в Зале Меча?

— Ты меня не испугаешь, Шелла Яммал! — Лано выплюнул эти слова, бледный от ярости, с лихорадочными красными пятнами вокруг глаз. — Да, я знаю твой род и твою семью, старуха. Мой отец мог бы купить этот камень со всей твоей жалкой коллекцией старых ведьм и отбросов.

— Лано имеет в виду, — судья Ирвон возвысил голос, глубокий и внушительный, исполненный властности и авторитета, — что мы вернемся в Истину и продолжим расследование по соответствующим каналам. — Он сделал знак стражнику, чтобы тот поднял упавший юридический фолиант, а затем взобрался на коня, воспользовавшись помощью другого мужчины.

— Первосвященник Джейкоб обедает за столом моего отца, ты, жалкий мешок ворвани! — взревел Лано. Судья махнул людям, державшим его, чтобы они шли обратно к колоннам. — Я тебя за это утоплю! — Лано позволил им тащить себя, пока он кричал. — Я прикажу поджарить эту девчонку! Я подам ее своему брату на обеденном блюде! Первосвященник вышвырнет тебя отсюда, старуха. Ты будешь просить милостыню на улицах прежде, чем я покончу с тобой!

Примерно в двадцати ярдах от них, Лано Таксис, до этого дававший волочь себя, стряхнул людей, державших его, и бросился вперед, чтобы осыпать упреками судью. Монахини молча наблюдали за происходящим. Грубая ярость и колкости Лано тянулись обратно через плато даже тогда, когда мужчины достигли колонн.

— Хорошо. — Настоятельница Стекло тяжело опустилась на ступеньки. Она, казалось, не собиралась больше ничего говорить. Сестра Яблоко повернулась к ней, но настоятельница отмахнулась. — Вы слышали этого человека — мы можем достаточно скоро ожидать визита первосвященника. Хорошая возможность немного прибраться и убедиться, что все в порядке. Я оставляю это вам, дорогая Яблоко.

Сестра Яблоко поджала губы, посмотрела на руки Ноны, затем кивнула и повела остальных прочь. Сестра Колесо задержалась, но взмах посоха заставил ее поспешить за остальными.

— Итак, — сказала настоятельница, похлопав по ступеньке рядом с собой. — У тебя есть нож?

Нона кивнула и села на холодный камень.

— Вполне могу понять, я полагаю. — Настоятельница Стекло не сводила глаз с далеких колонн. — Но я должна попросить тебя вернуть его на склад Меча.

— Да, настоятельница. — Нона в замешательстве опустила взгляд на свои руки. Настоятельница сделала для нее больше, чем собственная мать: она могла потерять все ради какой-то крестьянки, которую едва знала. Нона не солгала, но все равно было неправильно обманывать ее. — Я так и сделаю.

— Ты уверена, что это не твоя кровь? — спросила настоятельница.

Нона согнула ладони, пальцы уже прилипли друг к другу:

— Уверена.

— Тогда беги. Положи нож обратно, и мы больше не будем об этом говорить. Мой долг и долг всех твоих сестер здесь — защищать тебя. Тебе не нужен клинок.

— Да, настоятельница. — Нона быстро поднялась на ноги. — Я так и сделаю. — Она хотела поблагодарить настоятельницу, но ничего из того, что она хотела сказать, не прозвучало бы правильно. И, что бы ни случилось, настоятельница Стекло безучастно наблюдала, как повесили Сайду.

Нона побежала прочь, ветер коридора пытался направить ее. Она сразу же отнесет нож на склад Зала Меча... но сначала сбегает в дормиторий и достанет его из кровати.

Нона пришла в дормиторий поздно, на обратном пути от созерцания провала ускользнув в баню, чтобы избежать встречи с Сестрой Колесо и заставить женщину вести бесконечный разговор прямо за дверью с кем-то неизвестным. Ноне показалось, что она услышала свое имя, но сводящая с ума толщина двери, плеск нескольких более старших послушниц в бассейне и тихое, но постоянное журчание труб не позволяли расслышать настоящие слова. В какой-то момент Колесо повысила голос настолько, что Нона успела уловить: «Ассасин!» и мгновение спустя: «Кровь!» но после этого только бормотание.

В конце концов у Сестры Колесо закончились мнения или, по крайней мере, закончилось время их высказать, и она ушла, позволив Ноне сбежать. Нона вышла из паров и тут же обнаружила, как мучительна встреча теплой влажной рясы с холодным и упорным ветром.

Дождь начался, когда она проходила мимо прачечной. Несмотря на то, что она торопилась добраться до дормиториев, Нона задержалась у боковой двери прачечной. Какая-то монахиня держала ее открытой на ширину ладони, остановившись, чтобы закончить разговор с кем-то внутри.

— ...Предком! Мы не хотим, чтобы он снова был здесь.

— …

— Ты даже не была здесь тогда и не видела его, девочка. У Настоятельницы Осколок не хватило духу не пускать его. Он отправит послушниц в Зал Сердца для «специального тестирования». И не только тех, кто постарше.

— …

— Просто архонтом. И если он был таким в то время, когда был архонтом, как ты думаешь, каков он как первосвященник? Неудивительно, что он ненавидит Стекло! Говорят... — дверь снова захлопнулась, и разговор увлек сестру обратно в прачечную.

Нона подождала минуту, потом другую и пошла дальше, мокрая от дождя, как будто только что выплыла из бани. Открыв дверь в Красный дормиторий, она увидела, что класс болтает в разных группах вокруг кроватей, несколько девочек начали раздеваться, но никто особенно не спешил. Голос Арабеллы разнесся по всей толпе, хотя она была скрыта тремя или четырьмя послушницами вокруг нее:

— ...могли бы сказать такое Сестре Колесо!