— Да ладно, чего мне будет то? — Пренебрежительно отмахнулась Доброслава. — Это же не пламя или смерть, а я живучая и, вдобавок, сама не самый плохой в мире гидромант.

— И все равно отойди, — продолжал упорствовать чародей, расставляя пошире ноги, закрывая глаза и вытягивая вперед руки с растопыренными пальцами. В принципе, ни отсутствие зрения ни тем более какая-то особая поза для сотворения заклинания не требовалась…Но они заметно помогали сосредоточиться, а если какой-нибудь волшебный трюк получится однажды, то во второй раз его провернуть будет уже куда легче, ибо будет иметься твердая уверенность — это возможно. — Пусть после столь серьезного упрощения структуры чары представляют из себя скорее третий ранг, чем четвертый, но я как гидромант пока еще точно звания подмастерья не заслуживаю. И кто меня, если что, будет со дна доставать и на собственной спине в больницу потащит?

Управлять уже имеющейся водой Олег за последнее время наловчился достаточно неплохо. И даже с сотворением примитивных боевых заклинаний вроде текучего лезвия, ледяной сосульки или пары-тройки литров покорной его воле левитирующей жидкости, которая будет топить его врагов, обволакивая их головы, вполне неплохо справлялся. Вот только самому обычному огненному шару эти чары пока серьезно уступали в стабильности, скорости создания, дальнобойности и боевой мощи, а потому использовались исключительно против учебных мишеней. Вдобавок пламя имело и другие преимущества, благодаря чему прочно прописалось в арсенале чародея. Оно являлось крайне эффективным оружием против разного рода нежити, которая обычно крайне стойко переносила механические травмы своего и так находящегося не в лучшем состоянии тела. Животные и даже люди инстинктивно опасались этой жестокой стихии, поскольку знали, насколько болезненными могут оказаться ожоги от её прикосновения. Ну и конечно нельзя было забывать про возможность поджечь вражескую одежду, палубу и паруса чужого летучего корабля или просто заставить сдетонировать имеющийся у противника боеприпас. Конечно, у гидромантии при достаточном овладении данной школой магии тоже появлялись свои преимущества…Но пока Олегу было еще очень далеко до того, чтобы использовать их, пусть даже он и уверенно двигался в нужном направлении.

Речная вода вспучилась темным горбом, извергая из себя нечто вроде снабженного парой коротких шипов резинового мячика двухметрового диаметра, который заметно окружался от окружающей его жидкости. Он был стеклянно-прозрачным, не содержа в себе ни ила, ни тины, прочего плывущего по течению мусора, а кроме того трясся крупной дрожью, иногда даже подпрыгивая в воздух на несколько сантиметров.

— Мда, ну это не спрут, пусть даже требуемую консистенцию он вроде бы и имеет, — несколько расстроено пробормотала Доброслава, разглядывая результат усилий своего любовника. — Это скорее шар…Впрочем, он достаточно большой, а заклятие «липкий кегельбан» звучит тоже неплохо, главное только чтобы он не развалился, пока эта штука до цели не долетит или не докатится…

— Я как-то странно ощущаю эти чары, — пожаловался Олег, пальцы которого дрожали, словно удерживая нечто тяжелое и вместе с тем очень скользкое, так и норовящее вывернуться из рук. — И с каждой секундой все хуже и хуже…Причем не так, словно теряю над заклятием контроль и оно сейчас рассеется, а будто…Будто…Будто его кто-то у меня перехватывает?!

Короткие шипы, торчащие из прозрачного шара, внезапно стали стремительно увеличиваться свою длину и толщину, а также тянуться к чародею, замершему на мостках с закрытыми глазами. Вот только тот заранее почувствовал угрозу своей жизни и, использовав вшитые в его тело артефакты, полетел в сторону суши спиной вперед, причем на куда как большей скорости. И он не только отступал, но и мгновенно перешел в контратаку. Конус холода заставил водяные хлысты обратиться в сосульки, мгновенно потрескавшиеся под собственной тяжестью и упавшие в мутноватую речку, а ослепительно яркий солнечный луч врезался прямо в центр вдруг решившей начать своевольничать сферы жидкости, испаряя десятки литров. А следом ударила запущенная Анжелой стрела серебряного пламени и наколдованное Доброславой облачко какой-то мутной взвеси, загрязнившей собою изрядно уменьшившуюся в объеме прозрачную сферы. Не выдержав практически одновременных ударов такого количества боевых заклинаний разных школ, она оплыла теряющей стабильность каплей и без следа канула в речные воды.

— Ну, похоже, нас можно поздравить с неожиданным успехом, — пробормотал Олег, отплевываясь от песка. Левитационные артефакты двигались его сугубо по горизонтали, а берег постепенно повышался, и потому чародей пробороздил спиной немаленькую такую борозду. — Мы научились создавать из насыщенной магией жидкости вместилища, подходящие для воплощения в нашем слое реальности водяных элементалей…Доброслава, а среди тех частей заклинания, которые ты удалила, не было ведь никаких блоков защиты от подобного или же контроля явившейся сущности?

— Кажется, не было, — призадумалась оборотень, озадаченно чеша в затылке. — Возможно, взаимодействие отсутствующих частей каким-то образом само по себе предотвращало подобного рода случайности… Ну, или переводчик из меня сильно так себе.

— Итак, как мы уже говорили с вами на прошлом занятии, мышцы по цвету и особенностям своей работы делятся на три большие группы. Красные, которые нужны для разовых усилий и плохо приспособлены для длительных нагрузок. Белые, почти не подверженные утомлению и способные на длительные усилия, пусть и с меньшей эффективностью. А также розовые, являющиеся, по сути, сочетанием первых двух категорий. — Олег далеко не всегда вел уроки по биологии, естествознанию или медицине в школе «Буряного», однако и необычным его присутствие в учебном классе никто бы не назвал. И, надо сказать, возможность хотя бы в такой форме учиться у одного из сильнейших магов молодого города стимулировала посещаемость занятий и внимательность присутствующих на них людей как ничто другое. Вот и сейчас в просторной аудитории было нечем дышать, даже несмотря на высокие потолки и открытые настежь окна. Заняты были не только длинные парты, чьи задние ряды заметно возвышались над передними ради лучшего обзора, народ стоял на ступеньках, теснился вдоль стен, заглядывал во входную дверь и даже на улице кто-то маячил, несмотря на то, что лекция велась на втором и последнем этаже здания. Впрочем, росшая под самым окном старая раскидистая яблоня, чудом избежавшая выкорчевывания от рук строителей, действительно отрастила себя немало широких и удобных веток, по комфортности мало отличимых от грубых деревянных скамеек. — Но вне зависимости от того, какую именно природу имеет мышечная ткань, в движение она приводится одним и тем же. Электрическими импульсами, генерируемые нашей нервная система. Да-да, почти теми же разрядами, которые возникают, если хорошенько потереть шерсть или, если хотите, мельчайшими частичками молнии.

В качестве доказательства своих слов, Олег потер небольшую эбонитовую палочку об кусок шкуры какого-то зверя, при жизни отличавшегося повышенной мохнатостью, а после поднес её к лапке свежепрепарированной лягушки. Искра, слетевшая с кончика купленного в столице учебного приспособления, которым вообще-то изначально предполагалось размешивать какие-то редкие зелья, была отчетливо различима даже несмотря на довольно яркое освещение. Прошедший по мышцам разряд заставил конечность погибшего во имя науки земноводного конвульсивно дернуться. Учитывая, что при жизни отловленное кем-то из младших учеников у речки животное отличалось богатырскими размерами и могло поспорить по своей массе с молодым котом, а языком могла ловить не только мух и комаров, но и слишком близко подлетевших воробьев, судя по обнаружившимся в желудке косточкам и перьям, сей жест списать на сквозняк возможным ну никак не представлялось.