Аня встала, потянулась и… взгляд ее упал на соседний участок.

– Надо же – трава кругом, а мамины лилии зацвели… И розочки тоже… и ничего им не сделалось, а как их мама укрывала – боялась, что не перезимуют…

Аня тихонько прокралась к знакомой дыре и пролезла на свой бывший участок.

Розочки были маленькие, листики все изъедены тлей, но они оставались живы. Аня вздохнула и направилась к клубнике.

А вот ягода росла на удивление – крупная и красная. И никто ее не рвал, даже дрозды не клевали.

Она сорвала сразу несколько спелых ягод, и во рту растеклась приятная, ароматная свежесть.

– И ведь никакой совести… – раздалось прямо над ухом.

Аня вскочила, вытаращила глаза и чуть не поперхнулась.

– Я говорю – никакой совести. Такая взрослая девица, пятьдесят килограммов живого весу, а по чужим дачам лазит.

В легких светлых брюках, в рубашке с расстегнутым воротом перед ней стоял Данька.

– Да… Данька!!! – взвизгнула Аня и прыгнула к нему на шею. – Данечка!!! Тебя все-таки нашла!! Я нашла тебя, Савушкин!!! Гад такой!! Сбежать решил, да?! Удрать, да?!! Спрятаться от меня хотел?! А я все равно тебя отыскала!!! Нашла! Сама!!!

– Ну… допустим, фиг бы ты меня нашла, если б я не уговорил тетю Лиду… – бурчал со смехом Данька и прятал свой нос в ее волосах.

– А я от телефона не отхожу, жду, а он!.. Данька-а… ну почему ты тогда ушел? Знаешь, как мне было без тебя плохо? Ты специально, да? Чтобы меня проучить? Я уже все поняла, не девайся больше никуда. Пожалуйста…

– Да я никуда и не девался, – нежно и медленно он целовал ее волосы, нос, глаза. – Я… я был немножко занят…

– Занят? – переспросила Аня. Она почти ничего не слышала, только понимала, что Данька теперь с ней, и никуда она его не отпустит, никогда и ни за что!

– Немножко… – еле слышно говорил он ей в самое ухо, между поцелуями. – Не мог же я заявиться к невесте с пустыми руками.

– К невесте?

– Да, к тебе. А теперь… теперь у меня есть для тебя ма-а-аленький сюрприз.

– Данечка… мне ничего не надо, мне… вот ты рядом – и все!

– Получается – я зря старался? – усмехнулся Данил и, легонько отодвинув Аню, заглянул ей прямо в глаза. – Соглашайся быстро.

Она с готовностью кивнула.

– А теперь пойдем.

Он взял ее за руку и повел к дому.

– Данька!! Я за тобой… вот прямо на край света готова! – весело щебетала Аня. – Только, Дань, тут дядя Леня ходит, сейчас увидит, что мы по чужому участку шаримся! Нам с тобой ка-а-ак попадет!

– А мы не по чужому, – прищурился Данька. – Это твой дом. И участок твой.

– Нет, Дань, это он раньше был моим, а сейчас…

– И сейчас твой, я его тебе купил.

И он обернулся, обхватил ее сильными теплыми руками и крепко-крепко прижал к себе:

– Неужели ты думаешь, я кому-нибудь позволю лазить по чердаку, где в первый раз признался тебе в любви, а?

– Ты тогда еще поцеловал меня, честно-честно… – спряталась у него на груди Аня.

– Какой ужас! Прямо-таки поцеловал? Да ты выдумываешь.

– Данька! Ну что ты такое говоришь? Неужели не помнишь? Ну вот ты еще там стоял, рядом с балкой, а я…

– Где-где я стоял? А ну пойдем, покажешь…

Они подошли к домику, и Данил протянул ей старый, массивный ключ.

– Открывай, хозяйка. Приглашай чай пить.

Аня открыла домик, осторожно вошла и ахнула – все старые вещи стояли на своих местах! И даже шторки были те же – сшитые мамой! И… Аня была просто уверена – и полы здесь были помыты, и окошки со старыми рамами! Дом ждал свою прежнюю хозяйку.

– Данька… – всхлипнула Аня. – Это же… так не бывает! Ну не бывает так! Это же… я прямо взяла и обратно… туда… в детство!.. Данечка, ты волшебник, да?

– Ну-у… можно и так сказать… – изо всех сил важничал Савушкин, но, видя, что подруга на юмор не настроена, просто усадил на диван, притащил горячий чай в большущих маминых кружках, обнял и объяснил. – Ань, да тут никакого волшебства. Зося Никодимовна ведь продавала домик со всеми вещами, а покупатель… короче, уехали они, и тоже выставили дачу со всеми вещами на продажу. У тебя же тетя Лида спрашивала – не хочешь ли ты обратно выкупить.

– Точно, спрашивала, а я… дура какая!

– А я же всегда умнее был, ну и купил. А потом… потом решил тебе сюрприз сделать. Ну и… конечно, сам бы не справился, попросил тетю Лиду, а уж она и дом привести в порядок помогла, и… кстати, шторки она от себя притащила – ей их Зося Никодимовна подарила при отъезде, но… тетя Лида прониклась, и… а окна я мыл сам! Правда, под ее чутким руководством. Так что… никакого чуда.

Аня прижалась к нему, потерлась лбом о его плечо и назидательно проговорила:

– Это и есть самое большое чудо! Неважно, как ты это сделал, важно, что у тебя получилось вернуть меня в детство… в то время, когда ты поцеловал меня на чердаке!

– Ой, Анька, я так хотел сегодня привести тебя на тот чердак и поцеловать именно там, чтобы уже до конца в то время-то, но… нет, Мальцева, у меня уже просто никаких сил не хватит!..

Свадьба была грандиозная! Сняли самый дорогой ресторан, заказали самые дорогие угощения, назвали тучу гостей – даже мама приехала из-за границы и теперь порхала возле Веры Павловны, называя ту непременно сватьей. Даже девчонки из Петербурга – Валя с Леной – выбрались на свадьбу подруги. По секрету они сообщили, что Жорка отправил их с тайной миссией привезти свадебные фотографии Ани. Он все еще надеялся, что зайка-Анечка капризничает и выдумала повод для ревности. А Сашка с Леной Ефимовой были свидетелями, и Санька так старался, что чуть не поссорился с собственной женой, потому что та хотела украсть невесту по старым добрым традициям, а он не давал! Пришлось и им крикнуть два раза «горько», чтоб помирились. Не было только Сонечки, да и то не потому, что ее не пригласили, а потому что в этот день она тоже сочеталась браком с мужчиной своей мечты, то бишь с Толиком.

Аня была счастлива до головокружения, а Данька не отходил от нее ни на шаг и зорко следил, чтобы никто даже не вздумал украсть у невесты туфельку, а уж тем паче саму невесту!

– Ань, – склонил он к ней голову после очередного крика «горько». – Давай мы вон ту тетку больше приглашать не будем.

– Да ты что! – сделала страшные глаза Аня. – Это же Ольга, моя сводная сестра!

– А чего она после каждой рюмки бежит ко мне, трогает пульс и тычет в меня фонендоскопом? И еще вот так вот к груди прикладывается? – жаловался Данил. – Вот она так приложится, ты увидишь, и все! Адье! Опять на десять лет исчезнешь!

– Это я исчезну? Я-а-а? – вытаращилась на него Аня. – Даже не надейся! За своего мужа я буду драть ей волосы и бить о твой лоб тарелки!